Приключения Рольфа
Шрифт:
Он видел, конечно, когда они выходили сегодня утром, а с тех пор прошло столько времени, что он успел опередить их и находился теперь далеко.
— Да! Подожду несколько дней, чтобы он думал, будто находится в полной безопасности, а потом выслежу его и всё порешу, — сказал индеец, уверенный действительно в том, что положит конец всему делу.
44. Усмирение Хоага
Перемена погоды повлекла за собою неминуемую перемену всех планов охотников и спасла врага их от немедленного возмездия. Две недели продолжалась оттепель,
Каждую ночь слегка подмораживало, и с каждым днём солнце грело всё сильнее; на открытых солнечных склонах появились всюду широкие проталины.
Воспользовавшись первым днём, когда слегка подморозило, трапперы отправились в обход, зная хорошо, что наступил уже конец сезону и вместе с тем настал и шестимесячный отдых всем капканам и ловушкам.
Они направились обычной дорогой, захватив с собой лыжи, хотя теперь они редко пользовались ими. Здесь они увидели большой след; Куонеб указал на него и что-то промычал в утвердительном смысле, когда Рольф спросил:
— Медведь?
Да! Медведи бродили теперь в лесу; зимняя спячка их кончилась. Они были теперь жирные, и мех их бьш в цене; через месяц они должны были похудеть и начать линять. Наступило время охоты на медведя — или капканом, или с собакой.
Скукум, без сомнения, считал последний способ охоты самым подходящим для себя, но дело в том, что на медведя мало одной собаки. Надо, по меньшей мере, три-четыре, чтобы дразнить его сзади, забегать ему спереди и вступать с ним в схватку; одна собака могла только заставить его улепётывать.
У них не было подходящих капканов, и они, зная, что медведи весною ходят очень далеко, не захотели идти по его следам.
В ловушках они нашли двух куниц, но одна из них испортилась вследствие тёплой погоды. Они узнали на этот раз, что у врага их была своя линия капканов, для которой он употреблял частью и их ловушки. Он недавно делал обход и воспользовался до некоторой степени их трудами.
Несмотря на то, что следы его были сделаны два дня тому назад, их нетрудно было проследить на снегу и на земле. Куонеб осмотрел своё ружьё; он прикусил нижнюю губу и зашагал вперёд.
— Что ты хочешь делать, Куонеб? Неужели пустишь в ход ружьё?
— Когда подойду достаточно близко.
В глазах краснокожего сверкнул опасный огонёк, заставивший Рольфа молча следовать за ним.
На расстоянии трёх миль они прошли мимо трёх куньих капканов и наконец увидели у дерева большой треугольник из брёвен с приманкой и с такими признаками, которые ясно указывали опытному глазу, что в этом месте спрятан большой железный капкан для медведя.
С трудом удалось им пресечь любознательность Скукума, и они двинулись дальше. Они прошли ещё мили две и тут убедились, что враг их, хотя и был недобросовестным траппером, зато был опытным бродягой и хорошо знал всю окружающую местность.
Вечером на закате солнца они пришли к своей стоянке, выстроенной на полпути от хижины, и остались там на ночь. Когда Рольф перед тем, как ложиться
В лесу во всякое время слышатся самые разнообразные звуки — шелест деревьев, вариации соек на разные тоны, карканье воронов, трескотня кузнечиков, и между ними случайные возгласы тетеревов, куропаток и сов. Четвероногие молчат в большинстве случаев, за исключением рыжей белки, которая настолько же болтлива, как и деятельна.
Далёкие звуки разносятся эхом далеко по лесу, некоторые из них слышатся очень далеко. Ни днём, ни ночью не проходило и пяти минут, чтобы до чуткого уха всегда бдительной собаки не доходили звуки какой-нибудь странной лесной болтовни, или царапанья, или треска, или крика, или свиста. Сотни раз в день передавало ему ухо всё, что совершалось в лесу и на что очень часто и в течение многих дней никто не обращал внимания, считая это почему-либо неинтересным. Не думайте, чтобы что-нибудь ускользало от её слуха; неумолчный шум шагов, заглушающий многие звуки для охотника, не производил никакого влияния на Скукума. Когда повторился скрип дерева, слышанный Рольфом, и донёсся до слуха собаки, шерсть её ощетинилась, она насторожилась и глухо заворчала.
Охотники остановились в свою очередь. Так поступают все опытные охотники, когда собака говорит им: «стой!». Они подождали с минуту. Скрип снова повторился. Он походил на скрип сука, когда он от ветра скребётся о соседний сук.
Гау! гау! гау! — крикнул Скукум и пустился вперёд.
— Назад, дурачок ты этакий! — закричал на него Рольф.
Но у Скукума было своё на уме. Он пустился по-прежнему вперёд, затем остановился, склонил голову к земле и что-то обнюхал на снегу. Индеец наклонился и поднял струбцинку, то есть карманный подъёмный винт, который трапперы всегда носят с собой для постановки капкана, ибо без него ни один человек не может ни завинтить, ни отвинтить пружины. Подняв его, индеец сказал:
— Да! Хоаг будет теперь в большом затруднении.
Он догадался, что соперник-траппер потерял самый необходимый инструмент. Находка его представляла собой событие. Скукум пустился дальше. Так дошли они до небольшой ложбины. Собака опередила их, и они услышали вдруг, что она сердито лает и ворчит на кого-то. Охотники поспешили к месту действия и увидели на снегу, в одной из тех дьявольских машин, которые называются медвежьими капканами, тело своего врага Хоага, траппера, попавшего рукой и ногой в западню, поставленную им же самим.
На лице индейца мелькнула злорадная улыбка. Рольф пришёл, напротив, в ужас. В то время, как они стояли и смотрели на лежавшего, послышался вдруг слабый крик Хоага.
— Он жив, скорее! — воскликнул Рольф.
Индеец подошёл, но не спеша. Он дал обещание отомстить; мог ли он спешить на помощь?
Беспощадные железные челюсти держали траппера за колено и правую руку. Надо было прежде всего высвободить его. Но как? Нет человека, который мог бы справиться с пружиной без необходимого приспособления.