Приключения Тома Сойера. Приключения Гекльберри Финна
Шрифт:
На острове никто больше не преследует Гека, он избавился от отца, он живет вольной, независимой жизнью. Гек оказался в положении Робинзона Крузо, и он прекрасно справился со своей задачей: устроил себе из одеяла нечто вроде палатки, ловил рыбу, стрелял дичь и жарил еду на костре. Сначала Гек чувствовал себя хорошо и привольно, как птица в гнезде. Лежа на земле, он глядел на танцующие солнечные блики, проникающие сквозь густую листву, а белки дружелюбно посматривали на него с деревьев; вечером он слушал реку, глядел на сверкающие звезды.
Однако, прожив так трое суток, Гек все больше начинает испытывать тоску. Он перехитрил своих преследователей, он живет независимой жизнью, но оказалось, что такая воля — не по нем: одиночество не может быть настоящей свободой.
Джима Гек
Все приключения Тома произошли в маленьком, захолустном городишке. Перед глазами Гека, когда он плывет вместе с Джимом по Миссисипи, проходит жизнь почти половины Америки — страшная жизнь американского рабовладельческого Юга.
Гек помогает Джиму скрываться. Однако в его мальчишеской душе происходит внутренняя борьба. Гек — такой же ребенок, как и Том, но жизнь ставит перед ним серьезный, совсем недетский вопрос. Все вокруг него верят, что удел негров — рабство, что закон продажи людей справедлив, что помочь рабу бежать — значит совершить преступление перед людьми и перед богом. Так думает и сам Гек — ведь он родился и вырос на Юге. Спасая Джима, он чувствует себя “последней дрянью, последним негодяем и подлецом”. Он думает, что его долг — выдать Джима, и дважды он был готов это сделать. Но Гек отрекся от того, что считал своим долгом, он остался верным своему черному другу. И хотя до конца Гек так и не понял, что перед ним огромная несправедливость, что, заступаясь за Джима, он и выполняет свой подлинный долг честного человека, он все-таки не побоялся пойти против закона, против людского мнения — предрассудков и лжи, против самого бога. Пусть люди, пусть бог ополчатся на него за это!
Когда Джима поймали и он снова оказался рабом у Фелпсов, то бежать ему вместе с Геком стал помогать и Том. “Одно было верно: Том Сойер не шутя взялся за дело и собирается освобождать негра из рабства, — удивляется Гек. — Вот этого я никак не мог понять. Как же так? Мальчик из хорошей семьи, воспитанный, как будто дорожит своей репутацией, и родные у него тоже вряд ли захотят срамиться; малый с головой, не тупица; учился все-таки, не безграмотный какой-нибудь, и добрый, не назло же он это делает; и вот нате-ка — забыл и про гордость, и про самолюбие, лезет в это дело, унижается, срамит себя и родных на всю Америку! Никак я этого не мог взять в толк”.
Но, в сущности, мальчики совершенно по-разному относятся к Джиму. Том освобождал свободного негра, зная, что мисс Уотсон дала ему вольную. Для Тома освобождение Джима — “веселая игра”, “богатая пища для лем развертывается совсем иная картина жизни Старого Юга.
Когда мисс Уотсон, хозяйка Джима, решила продать его, живого человека, разлучить с семьей, Джим убежал. Реакционный писатель пытался бы доказать, что Джим — “дикарь”, “неблагодарная тварь”. Марк Твен доказывает обратное. Века угнетения не смогли убить в негритянском народе живую душу; несмотря на всю невежественность и предрассудки, Джим чувствует свое право жить по-человечески. Суеверный и неграмотный (рабовладельцы прекрасно представляли себе, как опасно для рабов образование), Джим сам не понимает значения своего бунта. Веками воспитывали в рабах самоуничижение, и Джим верит, что белый человек лучше и умнее черного уже потому, что он белый.
Но есть граница терпению — даже для такого терпеливого и доверчивого, доброго и преданного человека, как Джим. И не аболиционист подстрекает Джима к бегству; наоборот, Джим сам решил попросить помощи у аболициониста, когда начал мечтать о том, как он освободит свою семью. Так неудержимо рвется раб к свободе, если он сохранил человеческое достоинство. А Джим — настоящий человек; недаром Гек, раздумывая о людях, приходит к выводу, что этот презираемый всеми негр — “внутри белый”, а столько белых вокруг него черны душой.
С каким беспощадным, уничтожающим смехом издевается Марк Твен над “цветом и гордостью” Старого Юга — богатыми плантаторами! Высмеивает Твен прежде всего то, что восхваляли — в жизни и в литературе — защитники старых порядков на Юге.
Гек попадает в дом к таким “джентльменам с головы до пяток”, превыше всего кичившимся
Но и сюда, на плот, куда спрятались от людей маленький оборвыш и беглый раб, врываются непрошеные гости — самозванцы герцог и король.
Твен высмеивает в этих образах то, что ненавидел всю свою жизнь страстной ненавистью: монархию и сословную знать. Гек думает, что два бессовестных самозванца — невинные барашки в сравнении с настоящими королями и герцогами.
Читатель видит перед собой живых американских бродяг, и не только Европу, но прежде всего Америку высмеивает Марк Твен — Америку, где превыше всего Желтый Дьявол — доллар. Как в “Позолоченном веке”, как в “Приключениях Тома Сойера”, только гораздо острее, в этой книге возникает тема золота, погони за богатством. Герцог и король думают только о том, как бы обобрать кого-нибудь. Фантазия их не знает границ ни времени, ни расстояния. Умерший французский дофин, великий трагик, живший в XVIII веке, пират с Индийского океана, — как бы нелеп ни был обман, он служит им свою службу. Цель его — не “пища для ума”, как у Тома, но “кучи желтяков”. На золото они глядят облизываясь, голодными глазами, а добыв его — хватают руками, пропускают сквозь пальцы и со звоном роняют на пол, наслаждаясь уже одним прикосновением к холодному металлу. Золото заслоняет для них людское горе — они пытаются ограбить осиротевших девочек; ради денег они готовы продать Джима — человека, которому обязаны жизнью. Бескорыстие и верность — такова дружба Гека и Джима. Герцог и король тоже называли себя друзьями, но, когда отношения строятся на деньгах, не может быть речи даже о простом доверии; каждый из них по опыту знает, что надует и продаст “друга”, если только в воздухе запахнет выгодной сделкой.
“Просто делалось стыдно за всех людей”, — к такому печальному выводу приходит Гек, раздумывая о жизни.
Но совсем не уныние вызывает в читателе эта беспощадная книга. Марк Твен — мастер смеха. Не только уничтожающего, презрительного, но и бодрого, веселого, жизнерадостного.
Горький смех, доходящий до чувства глубокого отвращения, вызывают доблести “джентльменов с головы до пяток”. Презрительно смеемся мы над фантазиями авантюристов-проходимцев короля и герцога, обирающих своих ближних. Весело и смешно читать, как фантазирует, подражая любимым героям, Том Сойер. Смех, но и глубокое сочувствие вызывают наивные хитрости Гека Финна, когда он выпутывается из ловушек, которые расставляет ему жизнь; и хотя в играх главенствует Том, в борьбе с жизненными обстоятельствами пальма первенства принадлежит Геку.
Гек тоже по-своему фантазирует, без запинки плетет свои небылицы, нагромождает выдумку на выдумку, сменяет одну басню другой. Молниеносно придумывает он выход, спасая Джима, и ошарашивает фермеров, преследующих беглого негра: мол, рядом, в лодке, — его отец, заболевший оспой. А помогая осиротевшим девочкам, он сплетает целую интригу. Гек выдумывает свои небылицы, когда он борется с несправедливостью, защищает обиженных, поэтому так сочувствуешь ему. А борется и побеждает он с помощью того оружия, которое ему по силам, — хитростью, так, как борется маленький Братец Кролик против господ леса, хищников, в любимых Марком Твеном народных негритянских сказках.