Приключения троих русских и троих англичан

Верн Жюль Габриэль

Когда договорились о встрече в условленном месте, караван, ведомый охотником, начал спускаться по течению вдоль левого берега. Вскоре последние повозки скрылись из виду, а полковник Эверест, Матвей Струкс, Эмери, Цорн, сэр Джон Муррэй, два матроса и один бушмен, знавший толк в плавании по рекам, все еще стояли перед бурным потоком, который значительно увеличился за счет впадавших в него ручьев, образовавшихся во время недавнего сезона дождей.

— Какая красивая река, — говорил Михаил Цорн своему другу Вильяму, в то время как матросы готовили лодку для переправы на другой берег.

— Очень красивая, но трудная для переправы, — отозвался Вильям Эмери. — Век таких быстрых потоков краток, и они вовсю наслаждаются жизнью! Через несколько недель, с наступлением засушливой поры, в русле этой речушки, быть может, едва останется воды, чтобы напоить караван, а сейчас — какое стремительное, почти непреодолимое течение! Поток торопится бежать, он скоро иссякнет! Таков,

дорогой мой коллега, закон физической и духовной природы. Однако не будем терять время в философских размышлениях. Лодка уже готова, и я не прочь посмотреть, как она справится с этой стремниной.

В несколько минут резиновая лодка, развернутая и натянутая на каркас, была спущена на воду. Она ждала своих пассажиров у спуска, возле пологого склона каменистого берега из розового гранита. В этом месте вода благодаря встречному течению перестала бурлить и спокойно колыхала тростники, росшие вперемешку с другими береговыми растениями. Поэтому погружение в лодку оказалось делом нетрудным. Инструменты положили на самое дно, на охапку травы, чтобы предохранить их от ударов. Пассажиры заняли места так, чтобы не мешать движению двух весел в руках у матросов. Бушмен сел на корме и взялся за руль.

Этот туземец был «foreloper» каравана, то есть «человек, который начинает движение». Охотник рекомендовал его как ловкого, часто имевшего дело с африканскими стремнинами рулевого. Туземец знал несколько слов по-английски, он посоветовал пассажирам соблюдать полную тишину во время переправы через Нозуб.

Канат, удерживавший лодку, отпустили, и гребцы быстро вывели ее из-под берега. Все сразу ощутили силу течения, которое через сотню ярдов превратилось в быстрину. Распоряжения, отдаваемые «форелопером» двум матросам, исполнялись в точности. То надо было поднять весла, чтобы не ударить по полузатопленному в воде дереву, то, наоборот, грести сильнее, чтобы преодолеть водоворот, образованный встречным потоком. Когда же скорость становилась слишком большой, гребцы сушили весла, отдав легкое суденышко во власть течения, лишь стараясь удерживать его в равновесии. Держа руку на руле, сидя неподвижно и зорко всматриваясь вперед, туземец вовремя предупреждал любую опасность. Европейцы следили за развитием событий с легким беспокойством. Они чувствовали, с какой неодолимой мощью несет их тот бурный поток. Полковник Эверест и Матвей Струкс смотрели друг на друга, не размыкая губ. Сэр Джон Муррэй, неразлучный со своим ружьем, крепко зажатым между ног, рассматривал многочисленных птиц, в полете касавшихся крылом поверхности воды. Оба молодых астронома без страха и опасений разглядывали берега, проплывавшие мимо с уже головокружительной быстротой.

Вскоре хрупкое судно достигло настоящей стремнины. Пересечь ее можно было только наискось, чтобы достичь более спокойных вод противоположного берега. По приказанию бушмена матросы еще сильнее налегли на весла. Но, несмотря на их усилия, лодку понесло по течению. Она уже не слушалась ни руля, ни весел, и, стоило ей натолкнуться на выступ берега или ствол дерева, она бы неминуемо перевернулась...

Никто из сидевших в лодке не проронил ни слова.

«Форелопер» привстал со своего места. Он мог только наблюдать за движением судна, но не мог ни изменить его направления, ни сбавить скорости, равнявшейся скорости потока. Впереди, ярдах [164] в ста от путешественников, показался какой-то кусочек суши — опасное нагромождение камней и деревьев, возвышавшееся над поверхностью реки. Миновать его было невозможно. Через несколько секунд лодка врезалась в островок.

164

Ярд — английская мера длины, равная 0,9144 м, делится на 3 фута.

Удар оказался не такой силы, как можно было бы ожидать. Судно накренилось, зачерпнув несколько пинт [165] воды, но пассажиры смогли удержаться на местах. Они стали смотреть прямо перед собой... Черный выступ, на который они налетели, перемещался и шевелился посреди кипящей воды.

Этим торчащим из воды камнем оказался чудовищных размеров гиппопотам, которого прибило течением к островку. Почувствовав удар лодки, он поднял над водою голову и, поводя ею, стал смотреть вокруг своими маленькими тупыми глазками. Этот громадный представитель толстокожих длиною в шесть футов, с твердой коричневой, лишенной растительности кожей, раскрыв пасть, показывал верхние резцы и чрезвычайно развитые клыки. Почти сразу он кинулся к лодке и яростно схватил ее зубами, которые вполне могли ее прокусить.

165

Пинта — старинная мера жидкости, равная примерно 0,9 литра.

Но сэр Джон Муррэй был на месте. Самообладание не покинуло его. Он спокойно прицелился и поразил животное пулей возле уха. Гиппопотам

не отпустил своей добычи и стал трясти лодку, как собака треплет зайца. Тотчас перезарядив ружье, сэр Джон снова ранил животное в голову. Этот выстрел оказался смертельным, ибо тяжелая туша гиппопотама, сумевшего в своем последнем, предсмертном усилии оттолкнуть лодку далеко от острова, погрузилась в воду.

Не успели пассажиры опомниться, как судно, оказавшись боком к течению и завертевшись волчком, поплыло наискось через реку. Несколькими ярдами ниже река делала резкий поворот — от сильного удара лодка остановилась, и пассажиры, живые и невредимые, высыпали на берег. При этом оказалось, что их прибило к суше на две мили ниже того места, откуда они отплыли.

Глава XI,

В КОТОРОЙ НАХОДЯТ НИКОЛАЯ ПАЛАНДЕРА

Геодезические работы были возобновлены. Две точки с ориентирами, принятые одна за другой и соединенные с предпоследним ориентиром, расположенным за рекой, послужили образованию нового треугольника. Операция осуществилась без помех. Однако астрономам пришлось остерегаться змей: здесь оказалось множество очень ядовитых «мамб» длиною от десяти до двенадцати футов, укус которых мог оказаться смертельным.

Через четыре дня после переправы, двадцать первого июня, операторы подошли к лесистой местности, но так как деревья были невысоки, они не мешали работе по триангуляции, а имевшиеся на горизонте и хорошо различимые возвышенности, удаленные на расстояние в несколько миль, оказались удобны для установки на них мачт и фонарей. Это место представляло собой низину, менее засушливую, чем окружающая ее местность, а потому — плодородную. Вильям Эмери обнаружил здесь тысячи фиговых деревьев, кисловатые плоды которых так любят бушмены. Поляны, широко раскинувшиеся между деревьев, распространяли приятный аромат из-за множества луковичных растений, довольно похожих на побеги безвременника [166] . Желтые их плоды длиною от двух до трех дюймов, росшие у самого корня, наполняли воздух своим пахучим ароматом. «Кукумакранти» — так называются эти плоды в Южной Африке, до которых очень падки детишки туземцев. В этом районе, куда по склонам стекает множество ручейков, произрастают также горькие тыквы и нескончаемыми рядами возвышается мята — та самая мята, которая великолепно прижилась в Англии.

166

Безвременник — род многолетних трав, некоторые виды используются в научных исследованиях, другие — как декоративные.

Несмотря на плодородие и благоприятные условия для развития сельского хозяйства, эту область крайних тропиков, похоже, совсем не посещали кочевые племена. Ничто не говорило о пребывании здесь туземцев, ни следов крааля, ни кострища не было видно. Зато воды хватало; во многих местах даже образовались ручьи, озера, несколько довольно крупных лагун [167] и две-три речки, впадавшие, должно быть, в притоки Оранжевой реки.

В тот день ученые устроили привал, с тем чтобы подождать прихода каравана. Срок, назначенный охотником, подходил к концу, и, если он не ошибся в расчетах, караван, перейдя вброд Нозуб в его низовьях, должен был прибыть как раз сегодня. Однако наступил вечер, а отряд не появился. Уж не встретил ли он какого-то препятствия, помешавшего ему подойти вовремя? Сэр Джон Муррэй предположил, что Нозуб оказался еще очень полноводным, и поэтому охотнику пришлось искать подходящий, брод гораздо южнее. Это соображение заслуживало внимания. В последний сезон дождей осадки выпадали очень обильно и вызвали, должно быть, необычный разлив воды.

167

Лагуна — мелководный залив или бухта, отделившийся от моря вследствие образования песчаной косы. Здесь это слово употреблено неуместно, ибо относится только к морским заливам. С определенной долей приблизительности этому понятию применительно к озеру или реке может служить немецкое слово бухта или русские затон, заводь. В данном случае речь идет, скорее всего, о соленом озерце или обрывке пересохнувшей речки.

Астрономы решили ждать еще. Но когда прошел и следующий день, а никто из людей Мокума не появился, полковник Эверест стал проявлять большое беспокойство. Он не мог двигаться дальше на север, поскольку ему недоставало экспедиционного снаряжения. А ведь опоздание, если оно продлится дольше, могло очень плохо сказаться на результатах исследований. И тут Матвей Струкс заметил, что он с самого начала был того мнения, чтобы идти вместе с караваном и соединить геодезически последний ориентир по ту сторону реки с двумя ориентирами, расположенными по эту, что если бы к его мнению прислушались, то экспедиция не оказалась бы в затруднительном положении; что если результаты будут снижены из-за опоздания каравана, ответственность за это ляжет на тех, кто решил, что... и т. д. Что русские, во всяком случае... и т. д.