Приключения в дебрях Золотой тайги
Шрифт:
– От теперь узнаю нашего атамана, – захихикал Щукарь, вмиг сообразив, что Барбуда не в настроении, и желая к нему подольститься.
Разбойнички пошли вдоль берега, осматриваясь.
Дойдя до места, где река делает петлю, они повернули в тайгу, не обнаружив в прибрежной части ничего интересного. Сам Барбуда, оставив одного человека дежурить у лодок, с другим своим подельником с характерной кличкой Таран углубился в тайгу в другом месте.
Шлем, Кондрат, Митяй, Щукарь изучали прибрежную часть леса. Шли гуськом, поскольку встали на тонкую тропинку, едва заметную в густом подлеске.
– Портки береги, Щукарь, вечно за сучки да валежины цепляешься. Новы портки Барбуда токо через год купит. А денег-то у тебя нема, все просадил в Кежмах. Говорят, ты вдовую скадрил, да так лихо, что чуть в тебе жениха не признали?
– Помолчал бы ты, Митяй, сам-то где тогда полночи шарахался? А? Барбуда узнает, что слинял в трактир, коды все уже до дому пришли, вот тогда поостришь. После Барбуды и память улучшится. И челюсть подвижнее станет, и глаз дергаться перестанет.
– Да ладно тебе, Щукарь. Чего злобный такой? Я ить в трактир по делу отполз.
– Ой, держите меня! Счас с горки скачусь! – запричитал-захихикал Шлем. – Какое такое дело у тебя в трактире, нам известно!
– Ну, и какое?
– Сякое…
Мужики шли, беззлобно лаясь между собой, и сразу не заметили, что тропинка пошла вдоль скальной стенки вниз. То тут, то там торчали беспорядочно острые валуны, серые, с островками мха. Сверху нависали перистые хвосты папоротника. Вдоль росли небольшие лохматые сосенки, облепившие подходы к самой скале.
– Ну, и че, скала себе. Не зеленая, не белая. Обычная себе скала, – бурчал Митяй, который шел первым.
– Что делать будем? Здеся тупик, через скальник полезем али нет? Может, не будем?
– Не, не будем, – поддержал его Шлем. – Давай вбок сдадим, может, там другая тропинка есть.
Обойдем, поглядим, чего там делается.
Они стали обходить скальные выступы слева, то спускаясь, то поднимаясь по перелеску. Тайга становилась все реже и реже, и, кажется, впереди уже блеснула гладь речной воды.
– Итить его так! – закричал Митяй и первым бросился вперед. Он увидел такую же скальную стенку, от которой они ушли. Она была повыше и практически открыта: лесная растительность ее не скрывала. Это была даже не скала, а какой-то огромный одинокий валун-гигант, похожий на высоченный конус с выступами-отростками.
Странно, но вся растительность будто отступила от этой скалы, словно вытолкнутой из-под земли какой-то чудовищной силой. Когда на него попадал свет, конус отсвечивал зеленоватым цветом. Издалека он казался совершенно зеленым, а вблизи эта зелень терялась под каким-то белесым налетом, казалось, что пыль осела на скале и въелась в каждую её трещинку.
Разбойники, раскрыв от удивления рты, рассматривали находку.
– Итить его так, – не переставал бубунить Митяй. – Вот
– Да она и не зеленая вроде, а, Митяй?
Митяй уже достал топорик из-за пояса и отковырял от самого подножия кусочек.
– Не зеленая, говоришь? Накося, глянь, – и Митяй сунул Шлему скол.
– Так это ж нефрит! От чудо так чудо. Никогда не видал столько нефрита в одном месте. Ну, в деревне точили из него разные цацки девкам на украшенье, но чтоб такой каменюка!..
– Чудно, – Щукарь перекрестился. Это ж богатства-то сколько! Кому бы продать целиком?! Щукарь, присев на корточки, трогал скалу и прикидывал в уме, сколько денег можно выручить за нефритовую гору.
– Ага, Барбуда тебе даст денег! Жди сто лет. А так-то, конечно, продать хорошо бы!
Мужики замолчали. Помолчав, обдумав выгоду такой крупной коммерции, они наперебой заговорили.
– Сговоримся ничего Барбуде не сказывать, а?
– Ну, да, так мол и так, все обшарили, ничего не нашли. Мало ли чего Никола насочинял.
– Ох, братцы, чует мое сердце, добром это не кончится. Коли узнает Барбуда про наш сговор, зашибет без лишнего слова.
– Да поди не узнает, Шлем, коли ты язык будешь держать где надо.
– Я-то буду, ты сам, Щукарь, не проговорись. Не забыл, как год назад из-за твоей болтливости мы едва ноги унесли из Урика?
– Ну, это когда было! Я ж с той поры поумнел.
Уж больно хлебосольно хозяйка привечала, кто ж знал, что у ей брательник в полиции сторожем числится. Я ей про наши геройские подвиги особо и не сочинял. Так, пару слов сказал, а она, вишь, мудреная, смекнула, что Щукарь не простой хлопец, а залетный разбойничек, и пока я в баньке косточки парил, брательнику и намекнула. Ох, и деру я давал! В чем маманя родила, в том через поле и речку шуганул. А энти полицейские и бегать не могут, совсем их распузырило на казенных-то харчах.
– Короче, мужики, так я думаю, – Кондрат жестом позвал всех к себе поближе. – Первую загадку Николы мы разгадали, зеленую гору нашли. Помолчим покамест, все одно Барбуда ничего с ней счас не сделает. А мы после энтой вылазки, глядишь, вернемся в эти места, геолога какого прихватим.
Разбогатеем, братцы. Сколько можно у Барбуды шестерками ходить.
На том порешили и пошли обратно в лагерь.
Спускались теперь по другому склону, так было дольше, но никто не думал об этом, все были заняты обсуждением нефритовой горы. А ну, как и другую загадку Николы удастся решить – галька на вес золота да самоцветы кругом! – мечтали сорвиголовы.
Хотя, диво дивное, откуда самоцветы на речном берегу? Какая такая галька может быть на вес золота? И тут же успокаивали себя: чем черт не шутит.
Северная сторона склона оказалась менее лесистой. Передвигаться было легче, хотя идти пришлось наугад – ни одной даже мало-мальски заметной тропинки они не нашли. Мшистая, набравшая влагу таежная подстилка скользила под ногами, и они пару раз едва не срывались вниз, благо уклон небольшой, хватались за деревья и тормозили.
Первым шел Митяй, затем Шлем, Щукарь, и замыкал всех Кондратий. Вдруг на горизонте блеснула водная гладь.