Приключения в стране львов
Шрифт:
— Несчастная! Если бы я забылся и перестал уважать весь ваш женский род, я бы вышиб тебе мозги одним ударом кулака!
— Кто? Ты?! — крикнула она, подступая к супругу.
— Да, я… Но не для того я всю жизнь представлял закон, чтобы на старости лет сесть на скамью подсудимых!
— Ну уж нет! — завопила мадам Барбантон прямо в лицо пятившемуся от нее мужу. — И я сейчас скажу тебе, почему ты этого не сделаешь!
Внезапно она крепко ухватилась за седеющую бородку старого жандарма и, дернув ее изо всех сил, прокричала.
— Потому что ты трус!!!
Услышав эти поразительные
— Мадам, — едва ли не робко проговорил он, — я всегда считал, что дело обстоит как раз наоборот. По-моему, трус — это тот, кто смело поднимает руку на женщину, будучи совершенно уверен в ее беззащитности.
Молодой человек был прав, но мадам Барбантон не признавала чужой правоты. Все еще не отпуская мужниной бородки, она бросила Фрике отвратительную обидную фразу:
— Вы?.. Да какое мне дело до ваших мыслей?! Я вообще не знаю, кто вы такой и откуда явились!
При этих словах юноша побелел как полотно и резко поднялся на ноги. Устремив на мегеру пылающие гневом голубые глаза, он глухо проговорил:
— Будь вы мужчиной, вы пожалели бы о сказанном. Но женщине я прощаю!
Тут, к счастью, в разговор вмешался бывший жандарм, наконец-то сумевший выскользнуть из цепких рук своей супруги:
— Да-да, вам повезло вдвойне! Ваше счастье, что вы — женщина, а мы — французы. Будь я турком, вы не осмелились бы поднять руку на мою бороду, иначе я приказал бы отрубить вам голову, как то велит мусульманский обычай.
— Бездельник! — завизжала мадам Барбантон, которую несказанно раздражало спокойствие обоих мужчин, но потом она все-таки решила ретироваться и, хлопнув дверью, выскочила из комнаты.
— Ах, Фрике, приятель! Насколько же я был счастливее, когда жил среди канаков!.. Каким безоблачным кажется мне теперь тот день, когда нас с месье Андре чуть не изжарили на вертеле!
— Да уж!.. Характер вашей разлюбезной половины из кислого, каким он был прежде, стал ядовитым!
— Поверишь ли, я терплю это изо дня в день! А последнюю неделю она заставляет меня добавлять в мои ликеры какие-то лекарственные снадобья! Ей и дела нет до наших клиентов и до правил торговли! Я уступал во многом, но в этом не уступлю никогда! Уж лучше я брошу свою лавку и уберусь отсюда куда подальше… Ах, если бы мне удалось опять вернуться на службу!..
— А вы знаете, я ведь зашел проститься.
— Вы уезжаете?
— Сегодня же вечером, притом почти на год.
— Счастливец!
— Вы сейчас сказали, что готовы все бросить, так почему бы и вам не отправиться со мной? Я еду вместе с месье Андре…
— С месье Андре?! Тысяча канаков!
— Вы отлично знаете, как он любит вас. Вы же почти породнились с ним! Поехали, дорогой Барбантон! Согласны? Тогда я сегодня же увожу вас в Брест. Собирайте вещи, а потом мы где-нибудь позавтракаем и пойдем слоняться по городу, как матросы, получившие увольнительную. Ну а в восемь вечера — в путь!
— Хорошо! — решился Барбантон. — Через четверть часа я буду в вашем распоряжении!
Старый солдат сказал «четверть часа», но не прошло и десяти минут, как он появился в дверях спальни с большим саком [40] ,
Он провел Фрике в торговое помещение, где за прилавком восседала спокойная и уже успевшая напудриться мадам Барбантон. Среди весов и коробок с сигарами она смотрелась очень неплохо.
40
Сак — здесь: дорожная матерчатая сумка.
— Вы часто говорили, что нам надо расстаться, — насмешливо произнес Барбантон. — Ну что ж, отлично. Я уезжаю вместе с Фрике, оставляя вам все деньги, какие есть в доме. Мне хватит тех двухсот пятидесяти франков, которые я получаю за свой орден. Если хотите, можете хлопотать о расторжении брака. Надеюсь, мое присутствие в суде необязательно, и нас разведут заочно. Прощайте, Элоди Лера, прощайте навсегда!
— Доброго пути! — крикнула в ответ лавочница, в глубине души обеспокоенная потерей человека, на котором она привыкла срывать свою злость.
— Благодарю! — кивнул Барбантон, а поджидавший его Фрике стал фальшиво насвистывать известную песенку Дюмолле, которая, впрочем, весьма отвечала обстоятельствам.
В тот же вечер с вокзала Сен-Лазар наши друзья отправились в Брест.
ГЛАВА 5
Покупка судна. — Шутка висельника. — «Голубая антилопа». — Экипаж яхты и ее вооружение. — Последний день на суше. — Завтра!.. — Явление почтальона. — Ценные письма. — Свадьба. — Неудачи охотника на уток. — Семеро одного не ждут. — Депутат поневоле. — Тайна. — Пословицы. — Еще пословицы. — Сплошные пословицы. — Военные сборы. — Трус, но откровенный. — Андре, парижский мальчишка и жандарм.
Прошли два месяца, и наступило тридцать первое октября — день, когда истекал срок, назначенный Андре для сбора друзей. Итак, завтра компания парижан, которых свела вместе неудачная охота в окрестностях Боса, должна погрузиться на судно и отбыть в таинственные и далекие края.
Андре точнейшим образом выполнил все свои обещания. Поразительная энергия и талант организатора в сочетании с его огромным состоянием сотворили чудо и позволили подготовиться к экспедиции в неслыханно короткие сроки.
Пока Фрике занимался в Бресте наймом экипажа, Бреван обосновался в Гавре и отослал запросы во все морские торговые агентства Франции и Англии, располагающие сведениями об интересующих его судах.
Он посулил большое вознаграждение тому агентству, которое поможет ему совершить покупку, и очень скоро из Брайтона [41] пришло известие о подходящей яхте.
Посредник, предоставивший полное описание судна, сообщил также и причину, по которой оно продавалось.
41
Брайтон — город в Великобритании, у пролива Ла-Манш.