Приключения в стране тигров
Шрифт:
Неопытный человек мог бы и не обратить внимания на это легкое изменение цвета, но для искушенных охотников таких следов было более чем достаточно.
При этом Андре не забывал делать зарубки, так что даже ребенок мог бы легко найти обратный путь.
Вскоре они подошли к тому месту, где Фрике подстрелил калао. Сами определил позицию стрелявшего по отпечаткам подошв, сенегалец подобрал белое перо, а Андре нашел войлочный пыж для ружья восьмого калибра.
До сих пор калао увлекали Фрике почти по прямой линии на восток.
Видя, что стрелок продолжает идти в том же направлении,
— Безумный мальчишка решил убить второго калао, чтобы принести пару — по одному на брата.
Затем, посмотрев на компас, определил, что Фрике по-прежнему шел прямо.
Они шли уже довольно долго, и Андре начал бормотать себе под нос:
— Куда же он, черт возьми, идет?..
— Хозяин, — прервал его Сами — господин Фрике потерял направление. Видите, он поворачивает… Посмотрите на компас.
— Верно! — воскликнул и сенегалец.
— Надо же! — сказал Андре, удивленный тем, что индус и сенегалец одновременно заметили невольную ошибку Фрике. — Все-таки нам, белым, далеко до них: я бы тоже стал поворачивать, сам того не замечая. Но послушай, Сами, почему он не догадался пойти назад по своим следам? Ведь мы безошибочно следуем за ним, благодаря тому, что мох изменил цвет.
— Оттого, что мох темнеет только через несколько часов, когда сок разъест раздавленные стебельки.
— Ты совершенно прав, — ответил Андре, — это так просто, что сразу не догадаешься. Я обязательно воспользуюсь твоим наблюдением… Ого! Он все больше и больше забирает вправо. Но, возможно, он заметил свою ошибку и хочет поглядеть на солнце… Видите, как он решительно двинулся в сторону этой поляны? О! Тысяча чертей! Да это же тигр…
— Тигр, хозяин, но ободранный…
— И получивший свою порцию свинца! Молодчина, Фрике!
— А вот и кострище, где обжарили кусок тигрятины, а рядом шкура, на которой спали.
— Ну, пока все хорошо. Однако места здесь небезопасные. Вперед!
— Хозяин, он все больше поворачивает…
— Так здорово поворачивает, что если будет продолжать в том же духе, то мы вернемся к месту привала, — сказал Андре, поглядывая на компас.
И действительно, они вернулись туда вслед за Фрике и сами сделали привал, с аппетитом отобедав, благо запасов съестного было более чем достаточно.
Подкрепившись и передохнув несколько минут, они вновь тронулись в путь.
Андре по-прежнему шел впереди, не зная устали, к великому удивлению черного и желтого спутников, которые никак не предполагали, что белый человек может быть настолько вынослив.
Что до Фрике, то, описав полный круг, он двинулся в прямо противоположном от шлюпа направлении, очевидно, совершенно об этом не подозревая.
Вскоре трое путешественников достигли цепи холмов; с легкостью преодолев подъем и спустившись, они, к своему великому удивлению, обнаружили четырех человек, расположившихся у того самого источника, где Фрике смог наконец утолить жажду.
Четыре великолепные лошади бирманской породы, привязанные к дереву, с жадностью поедали дробленый маис, а всадники, привольно разлегшись на траве, весело болтали, непрерывно жуя бетель.
Андре подошел к ним — при виде белого человека бирманцы встали и почтительно склонились.
Пока
Китайцы на них охотятся, поскольку мясо этих животных весьма ценится в Поднебесной империи. Бирманцы, напротив, стараются захватить их живыми, помещают в обширные загоны и приручают, чтобы затем продавать, естественно, ради обогащения императорской казны.
Несмотря на небольшой рост — всего четыре фута пять дюймов, — они отличаются необыкновенной выносливостью и неприхотливостью; в этом отношении сравнить их можно только с арабскими скакунами. Конечно, северобирманские лошади значительно уступают последним в изяществе и особенно в легкости хода: у этих животных крупная квадратная голова, широкая морда, мускулистая шея и сильно развитая грудь.
Но зато у них широкий лоб, прямая посадка головы, выразительные живые глаза очень красивого разреза, чуткие нервные ноздри, а силуэт хоть и не такой «летящий», как у арабского скакуна, но достаточно изящный, чтобы сгладить некоторую тяжеловесность головы.
Наконец, бабки [115] у них такой правильной формы, которую редко можно встретить.
— Ну что? — спросил у переводчика молодой человек, закончив осмотр лошадей и выделив два их бесспорных достоинства: силу и скорость.
— Они говорят очень странные пещи, сударь, эти бирманцы. Они честные охотники, сударь, именно так.
— Видели они Фрике?
— Да, сударь.
— Он жив?
— Да, сударь.
— И невредим?
— Да, сударь… но его взяли в плен.
115
Бабка — надкопытный сустав ноги у лошади.
— Кто же это?
— Бирманцы, которые приехали ловить Белого Слона!
— Что такое?!
— Это священный слон… Схен-Мхенг… Это Будда, сударь. Господин Фрике убил его…
— Будда?
— Да. Белый Слон, который должен был заменить нынешнего и стать Буддой… именно так, сударь.
— И Фрике схватили из-за этого?
— Кажется, да.
— Но где? И кто? Охотники-бирманцы?
— Люди императора, посланные за священным слоном. В этом сомнений нет, сударь.
— А эти? Они кто такие?
— Они мне объяснили, сударь. Сейчас я вам все расскажу.
— Да скорее же! Не тяни!
— Да, сударь, конечно, сударь, — повторял переводчик, во все глаза глядя на хозяина, которого никогда еще не видел столь взволнованным и бледным. — В каждом округе правит от имени императора губернатор, в распоряжении которого находится многочисленный отряд охотников.
— Я знаю… дальше!
— Так вот, эти охотники посланы губернатором, чтобы следить за ловчими, посланными от императора, и всячески мешать им поймать Белого Слона, что, как они уверяют, сделать нетрудно, и затем самим попытаться поймать Схен-Мхенга и спасти своего господина от гнева монарха. Но выстрел господина Фрике разрушил все планы. Вот и все, сударь.