Приключения Васи Куролесова (с илл.)
Шрифт:
Ночь совсем уже тёмная стала. Закрывай глаза, открывай — всё одно и то же: темнота.
А в темноте, конечно, кто-то крадётся.
Вот он дышит тяжело, со свистом!
Вася вынул руки из карманов и зачем-то присел. Он хотел крикнуть, но не успел. Кто-то чёрный, приземистый кинулся на него, сопя и грубо дыша прямо в лицо.
Глава одиннадцатая
СТРАШНОВАТАЯ НОЧЬ
— Витя! — послышалось капитану.
«Какой Витя?» — подумал он.
Укрывшись за стволом
— Витя! — снова послышалось Болдыреву.
«Какой такой Витя?» — подумал он, но вдруг понял, что слышит совсем другое слово. Это слово — «помогите», которое долетает откуда-то из-за сарая.
Оттолкнувшись от папировки, Болдырев бросился туда. Тут же послышался какой-то треск — это старшина развалил поленницу дров и кинулся к Васе на выручку.
И тут в свете карманного фонаря Болдырев увидел ужасную картину: какой-то растрёпанный человек катался по земле, обхватив руками что-то косматое и несуразное. В человеке Болдырев сразу признал Васю, а кого тот держит в руках, никак не мог разобрать.
— Что же это?! — сказал Болдырев.
— Всё в порядке, — донеслось с земли, — одного поймал!
При этих словах старшина Тараканов хлопнулся сверху на Васю и, гремя усами, вцепился в то, что держал Вася в руках.
Через секунду старшина поднял за шиворот какое-то существо, глаза которого в свете карманного фонаря блестели, как у сыча.
В репьях и в тине, кудлатый, растерзанный, в мощной руке Тараканова болтался Матрос. Шерсть у него стояла дыбом, ухо, которое прежде торчало, теперь повисло, как подрубленное, а то, что висело раньше, теперь же, наоборот, поднялось.
Тут в доме стекольщика вспыхнул свет, и на крыльце показался Рашпиль.
— Кто там? — крикнул он и, выхватив из-под крыльца какую-то корявую дубину, стал спускаться в сад. — Кто тут? — орал он. — Убью!
Глава двенадцатая
СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ
Размахивая дубиной, Рашпиль обошёл весь двор. Потом вернулся на крыльцо и снова угрожающе сказал в темноту:
— Убью!
Он потоптался на крыльце, хлопнул изо всех сил дверью, ушёл в дом.
Скоро свет в окне погас. На улице слышно было, как ухнул Рашпиль на кровать — заныли железные пружины.
В стороне от дома, под соснами, виднелись какие-то тени.
Две-то тени стояли спокойно, а третья, усатая тень, всё время шевелилась, она прижимала к груди что-то лохматое и брыкающееся. Это старшина Тараканов держал на руках Матроса и напоминал сейчас старинного богатыря, который побеждает некрупного дракона.
Печально
Да, день сегодняшний оказался для Матроса днём сплошных разочарований. Просидев до вечера в крапиве, Матрос отправился на поиски Васи, с трудом разыскал его у сарая, а Вася дал ему по морде и стал душить. Не это ли называется собачья жизнь?
— Отпустите пса, — тихо сказал Болдырев.
Старшина разжал перчатку, и Матрос бухнулся на землю, прижался к Васиной ноге. За день он что-то совсем исхудал — шкура болталась на нём, как шинель с чужого плеча. Вася погладил его.
— Собака — друг человека, — насмешливо сказал Болдырев. — И этот человек вместе со своей собакой может отправляться домой. Мне такие водопроводчики не нужны.
Болдырев повернулся к Васе спиной и шагнул в сторону, старшина — за ним.
Мгновение — и они скрылись бы в темноте, но случилось неожиданное.
Матрос ринулся вдогонку и вцепился в галифе старшины.
Галифе тревожно затрещали.
— Чего!!! — шёпотом крикнул старшина. — Обмундирование рвать!!!
Он махнул ногой — хорошо начищенный сапог, как сабля, свернул в темноте.
— Назад, Матрос! Ко мне!
Матрос выплюнул галифе, отскочил в сторону.
— Тихо! — сказал Болдырев и шепнул что-то на ухо старшине.
Тот козырнул: есть!
— Пойдём, — сказал Болдырев Васе. — Я тебя провожу.
— Собаку с человеком спутать трудновато, — говорил Болдырев, пока они шли по кармановским тёмным улицам, — видно, ты здорово перепугался. Ну ничего, многие люди боятся темноты. А ты парень сообразительный, только, пожалуй, трусоват. Ладно. Домой тебе ехать поздно. Пойдём в милицию, там переночуешь.
— Ничего мне не надо, — сказал Вася. — Я на станцию пойду.
— Чего ж ты? Обиделся, что ли?
Он повернулся к Болдыреву спиной, свистнул Матроса и пошёл к станции.
Всё-таки Вася, конечно, обиделся. Правда, на Болдырева обижаться не приходилось. Оставалось обижаться на себя.
Так, обижаясь на себя, пришёл Вася к станции. Была ночь, и последний поезд давно уж дремал в тёплом депо.
По пустынной платформе слонялись два или три человека, которые тоже, кажется, обижались на себя. Один подошёл к Васе и попросил закурить.
— Я не курю, браток.
— Эх! — сказал обиженный. — И тут не везёт.
Да, бывают на свете такие люди, которым не везёт. Они вечно опаздывают на поезд и покупают пса за поросят. Вся их жизнь — сплошное невезение. Иногда кажется: вот-вот должно повезти, вот-вот ухватят они за хвост синюю птицу, а оказывается, это и не синяя птица, а так себе, воробушек, воронье перо, куриная косточка.
Вася уселся на длинную железнодорожную лавку и стал думать о своих обидах и невезениях. И так получалось, что ни в чём-то, ни в чём не везёт.