Приключения Вехтора
Шрифт:
Выйдя на берег протоки, отделявшей остров от речки, сразу же пристали к Сидору, требуя немедленного указания места, где он добыл рака.
Поломавшись, для приличия, и сделав вид, что, якобы, забыл, где это было, но под угрозой физической расправы, всё-таки привёл компанию к тихой речной заводи, неподалёку от места их первоначальной переправы на остров.
Как не велико было желание всем разом залезть в воду и начать рачью охоту, пришлось разделиться. Пренебрегать безопасностью и оставлять всё на волю случая, было даже не безрассудством,
Первые полчаса из камышей не доносилось ни звука. Сидор, с удобством устроившись на высокой кочке и обложившись по кругу взведёнными арбалетами, тщательно замаскировался под кустом. Чтобы издалека его не было видно, он даже сплёл себе из травы шапку, украсив её маленькими веточками. Осторожно наблюдая за рекой и осматривая приречные окрестности, он мог иногда замечать вздрагивающие тут и там верхушки камыша, да слышать приглушённые взвизгивания Маши и тихие ругательства Димона. Следующие полчаса, не видя и не слыша в камышах ничего, он начал понемногу нервничать. Едва вытерпев следующий час, он пришёл к выводу, что если сейчас же никто не появится, то он начнёт бессистемный обстрел камышей, чтобы вынудить наглых мерзавцев появиться на берегу.
Подождав ещё десять минут, он уже не скрываясь, в полный голос, прокричал своё мнение о всяких тупых ублюдках, шляющихся незнамо где, и предупредил, что если через пять минут никого не появится на берегу, он начнёт тупо стрелять по камышам, а там, как Бог пошлёт.
Грозное предупреждение возымело действие, и, практически сразу же, из камышей появился довольный Димон, таща за собой распухший рюкзак с шевелящимися раками. Устрашённая матом, безостановочно изрыгаемым рассвирепевшим Сидором, вслед за ним, появилась и Маня с точно таким же рюкзаком, битком набитым раками.
Видя, что его возмущение и ругань никак не отражаются на довольных физиономиях приятелей, Сидор, окончательно рассвирепев, со словами: 'А ну, в воду, мордой, лежать! Руки на голову!' всадил болт в кочку, ровно посредине между вылезшими на берег приятелями. Следующие полчаса, с удовольствием изгаляясь над ними, читал лежащим неподвижно приятелям лекцию о глупых ублюдках, ради собственного удовольствия пренебрегающими правилами безопасного поведения на вражеской территории, в зонах возможного прямого столкновения с противником. Любые попытки подняться или попытаться хоть как-то оправдаться, он пресекал в корне арбалетным болтом, втыкаемым в соседние с лежащим телом кочки и, обещая следующий болт всадить в соответствующую задницу, раз уж они ищут на неё приключения.
Окончательно запугав друзей, а вернее просто выдохнувшись, он демонстративно сжалился над ними, и позволил им подняться, пообещав, напоследок, что в следующий раз он так церемониться с ними не будет. И просто сразу пристрелит,
Устрашённые подобной перспективой, раскаявшиеся грешники, бросились собирать расползшихся за время лекции во все стороны раков, пытаясь хоть как-то вернуть потерянную добычу. Собрав всё, что могли, и с удовольствием отметив, что сбежало не так уж и много, а на общем фоне добычи, и вообще, мизер, друзья засобирались обратно на место стоянки.
Арбалеты, тем не менее, Сидор, старательно держащийся в стороне, им не вернул, справедливо полагая, что демонстративное смирение, в данный момент, вызвано отнюдь не осознанием совершённой ошибки, а отложенной жаждой мести. Так, вяло переругиваясь, они и вернулись на старое место лагеря, решив по пути, что в этот день уже никуда не пойдут. А, заодно, и не мешало бы устроить себе день отдыха, для предварительного подведения итогов. Одновременно перетрясти и переложить снаряжение, и разобраться со всем, что они не успели сделать в городке. С топорами, теми же.
— Сегодня, какая-то обжираловка, — тяжело отдуваясь, проговорил Димон, старательно обсасывая последнюю клешню, до которой смог дотянуться. — Всё. Больше не могу. Остальное возьмём с собой.
— У тебя есть ещё силы, что-то с собой тащить? — поинтересовался Сидор, давно уже отвалившийся от костра и уютно устроившийся лежать на бревне.
— Не уверен, что будет что тащить, — насмешливо заметил Димон, указывая на Маню, продолжавшую молча уничтожать гору раков, наваленных перед ней.
— А хочешь пари, — спросил Сидор. — Спорим, что она всё это не съест.
— Давай, — согласился Димон. — Я вот, утверждаю, что она это всё не съест.
— Э, — лениво возмутился Сидор. — Что это за спор? Ты должен мне противоречить.
— Не, — не согласился Димон. — Это ты должен мне противоречить.
— Второе место по разговорам у мужиков, это байки про баб, — заметила Маня.
— А первое тогда про что? — поинтересовался Димон.
— Первое — про жрачку, — ехидно ответила Маня.
— Тебе плохо не будет? — заботливо поинтересовался Сидор, рассматривая раздувшееся брюхо Мани. — Сначала рыба, потом раки. Тебе же поплохеет.
— Всё, — обречённо проговорила Маня, тяжело отваливаясь от импровизированного стола, — больше не лезет. Глазами бы всё съела, а больше не могу.
— А ты, для начала, глаза закрой, — заметил ехидно Димон. — У тебя взгляд узника Бухенвальда, дорвавшегося до буханки с хлебом.
— Вот, — заметила Маня, бросив на Димона полный презрения взгляд, — зачем столько соли, зачем столько соли, — передразнила она его. А? — гордо заметила она Сидору. — Какая я предусмотрительная. А вот за этим, — любовно погладила она раздувшееся брюшко, — раков варить, рыбку посолить. И чтоб вы без меня делали?
— Пропали бы, — лениво откликнулся Сидор, продолжая валяться и пялиться в небо. — Наверное? — бросил он задумчивый взгляд на Димона.