Приключения Вернера Хольта
Шрифт:
— Бельгийский браунинг, — объявил Хольт, — калибра 6,35. По сравнению с этими пушками — игрушечка. Но хорош!
— Если нравится, — сказал Вольцов, — возьми его себе. — Он побежал наверх за чучелом куропатки и поставил его на каминную полку, на фоне блестящих клинкерных плиток.
Звонок. У порога стояли Гомулка и Земцкий. Хольт повел их к Вольцову. Вольцов сунул в рукоятку «вальтера» магазинную коробку. «Входите!» Он поднял пистолет и нажал курок. Выстрел грохнул с силою взрыва ручной гранаты. Пуля отскочила от каминной полки и рикошетом ударила в большую вазу, стоявшую в каком-нибудь
— Мой тирольский штуцер разнес бы ваш клинкер вдребезги, — заметил он.
Вольцов поставил пистолет на предохранитель и положил его на курительный столик. — Ну, брат, и нервы у тебя, как я посмотрю! — сказал он. — Да и вообще неплохая закалка.
— Опупели вы тут! — пискнул Земцкий. — Садите из пистолетов почем зря, с вами без глаз останешься.
Вольцов принес бутылку красного вина.
— Раз уж вы здесь, будьте гостями! — Бутылка пошла по рукам.
— Ты перед всем классом нанес оскорбление Феттеру, — начал Земцкий. — Он говорит, что родителей он себе не выбирал, к тому же они его бьют смертным боем. Но родовая честь ему дороже всего на свете. Видали? Я сказал ему, что, если он не будет с тобой драться, все сочтут его трусом.
— Пусть не валяет дурака! — сказал Хольт.
— Бокс ему не с руки, так он, знаешь, что выдумал: вы будете драться на ножах!
Вольцов рассмеялся.
— Это не его идея! Он стащил ее у Карла Мая.
— Битье, видишь ли, ему осточертело. Отец его только вчера плеткой исполосовал. Он хочет твоей кровью омыть честь своего рода.
Гомулка улыбнулся.
— Что ж, Гильберт принимает вызов, — сказал Хольт. — Мы согласны на встречу в шесть часов у Скалы Ворона. Скажи только Феттеру, что у Гильберта это вырвалось невзначай, под горячую руку. По-моему, такого извинения достаточно. Поножовщина — это уж слишком!
— Нет, нет! — запротестовал Вольцов, — Он еще скажет, что я испугался!
— Над Феттером издеваются все, кому не лень, — рассудительно заметил Гомулка. — Он и озверел. Дома он козел отпущения. Вы понятия не имеете, что там творится. Я знаю наверняка — он ваших объяснений не примет.
— Не примет — не надо, — равнодушно сказал Вольцов. — А теперь проваливайте. Мне не до вас.
Друзья разгрузили последний ящик. Вся комната была завалена военным снаряжением. Один чемодан оказался набит патронами различных калибров, а под конец Вольцов обнаружил сигары — чуть ли не двадцать пять ящиков ароматных сигар. Нашелся и отцовский бумажник; в нем было триста марок с небольшим.
Вольцов опять поиграл «вальтером» и о чем-то задумался, склонив голову набок.
— Я тут обмозговал эту историю с Мейснером. Ведь это ему я обязан тем, что должен вытягиваться в струнку перед каждым шарфюрером. Он давно заслужил хорошую взбучку. Я согласен тебе помочь, но с этим надо спешить — ровно через неделю его забреют. Я встретил штаммфюрера Вурма, они с Бартом возглавляют нашу команду по сбору урожая. Напляшемся мы с ними! Так вот Мейснеру на той неделе являться.
— Когда мы вернемся, будет слишком поздно, — озабоченно сказал Хольт, — ищи тогда ветра
— Уж не собираешься ли ты все три недели торчать в деревне?
— А ты?
— Я смотаюсь!
— Куда? — спросил Хольт.
— В этом вся заковыка! Во всяком случае, здесь меня не будет до самого призыва.
Хольт задумался.
— Далеко ты не уйдешь. Теперь не то, что когда-то. — Но тут перед ним предстали одинокие горы, дикий безлюдный ландшафт, неоглядные леса… Пещера! — Я знаю одно местечко, — продолжал он внезапно охрипшим голосом. — Настоящий тайник! — И он рассказал Гильберту свое недавнее приключение.
— Пошли наверх, — предложил Вольцов. Он раскопал у себя топографические карты окрестностей. — Во всяком случае, это не Фострауэр, Фострауэр я знаю как свои пять пальцев… Ну-ка, покажи, как ты шел!
Хольт стал рассматривать карту.
— Вот я где проходил… через эти две деревни… Потом взял на север, обогнул какую-то нескончаемую гору, а потом двинул на западо-северо-запад и опять на север…
— Ты зашел куда дальше, чем думаешь. Фострауэр совсем в другом направлении. Видно, ты обошел гору Широкую и забрел еще дальше… В тех местах до черта каменоломен… Вот, очевидно, ты где побывал, в окрестностях Каленберга… подальше Брухшпице… Это не меньше тридцати километров отсюда…
— На обратном пути я поднажал, а все же топал часов семь…
Вольцов сидел на кровати и дымил сигарой.
— Несколько лет назад я побывал в тех краях… Там и правда ни души не встретишь. Кругом ни деревушки, одни леса. Говорят, в незапамятные времена там были рудники. Если бы кто-нибудь здесь знал о пещере, я был бы в курсе так или иначе. — Он задумчиво заходил по комнате. — Сейчас у нас июль. Август, сентябрь… Нам до черта всякой всячины придется тащить с собой!
Хольт стоял у окна. Сердце у него екнуло. Но он представил себе леса, облака, горы… ночные биваки у костра, звездный небосвод… Свобода, независимость… большое увлекательное приключение!
Вольцов опять засел за карту.
— Дорогу можно сильно сократить, если двинуться вверх по реке… пройти на лодке через Шварцбрунн. Это было бы удобно и в отношении поклажи… лодку потащим бечевой… В ближайшие же дни наведаемся в пещеру, идет?
— До вторника успеем покончить со всеми приготовлениями, — отвечал Хольт. Он уже считал это приключение делом решенным. — Потом отправимся на сельскохозяйственные работы. Что ни говори, это самый простой способ отсюда смотаться. А там дня через три улизнем, потихоньку вернемся сюда, разделаемся с Мейснером — и поминай как звали! — Все казалось ему теперь проще простого.
У Вольцова, однако, были свои соображения.
— Эту штуку с Мейснером надо хорошенько обдумать. Сам знаешь: нападение на фюрера гитлерюгенда… Может плохо для нас кончиться.
— Надо, чтобы он знал, за что мы его вздули, — потребовал Хольт.
— Полегче! — сказал Вольцов. — Это еще затрудняет дело.
— А твой дядя? — спросил Хольт. — В случае чего он нас не выручит?
— Ерунду ты городишь! Дядя Ганс в партии с тридцатого года. Да и какой немецкий офицер это потерпит? Нет, надеяться мы можем только на себя!