Приключения Виконта Адриланки
Шрифт:
— Да, верно, — сказал Брюхо.
— Он говорит! — воскликнула Рёаана, рассмеявшись.
Брюхо посмотрел на Тиасу взглядом, который мы должны считать дружелюбным и, одновременно, проницательным, если читатель в состоянии представить себе такую вещь, после чего продолжил говорить, — Например, если бы я захотел поговорить о тех трех купцах, которых мы повстречали вчера, и один из которых наложил в штаны, было бы это работой или развлечением?
— Ну, я считаю, что это можно считать развлечением, — сказал Грассфог.
— Хотя и неподходящим для разговором
Брюхо опять слегка покраснел, что дало возможнось Рёаане сказать, — Ибронка, моя дорогая, нам приходиться неделями ждать следующего слова нашего доброго Брюха, а теперь, когда он осмелился заговорить, ты критикуешь его. Клянусь Богами, теперь нам придется ждать не меньше года, прежде он осмелится раскрыть рот. Пускай тебе будет стыдно.
— Ты права, моя дорогая, и я извиняюсь перед вами, мой добрый Брюхо.
— Кроме того, — сказала Ибронка, — мне нравится слышать, как он говорит. Каждый раз, когда он произносит «р», этот звук звучит так, как будто его язык переворачивается вверх дном, а когда он произносит «л», все его тело и душа участвуют в этом, как если бы дополняют его. Меня это очень забавляет.
— Рёаана, да ты смутила его, — пожурила ее Ибронка.
И действительно, на этот раз Брюхо очень сильно покраснел, но сделал самое лучшее, что было в его силах, то есть налег на еду. Пиро уловил взгляд Китраана и сказал, — Они жестоки, не правда ли?
— Чересчур, — сказал Китраан.
— Да, — сказала Рёаана, — но как еще я могу привлечь к себе внимание нашего Брюха? Я уже год призывно гляжу на него из-под ресниц, и все выглядит так, как будто я обращаюсь к стенке.
— Ба, — сказал Грассфог, пожимая плечами. — Войдите к нему в палатку как-нибудь ночью. Я обещаю вам, что так вы привлечете его внимание.
— Ах, сэр, вы слишком грубы, — сказала Рёаана.
— Скорее прям и бесхитростен, — сказал Грассфог.
— Это почти одно и то же, — заметила Йаса, которая, со своей стороны, из последних сил старалась не разразиться смехом, глядя на несчастного Брюхо.
— Хорошо, — сказала Рёаана, — но тогда как я могу побудить его поговорить со мной?
— О, что до этого, — сказал Пиро, — спросите его о…
— О, о! Вы едва ли в состоянии объяснить, — нежно поддразнила его Ибронка.
— Да, — сказал Пиро, краснея в свою очередь, — есть что-то в ваших словах.
— Па, — сказал Китраан. — Это достаточно просто. Спросите его, как он стал разбойником с большой дороги.
— Да, действительно, — сказала Рёаана. — Я честно признаюсь, что мне это очень интересно. Давайте, Брюхо, если вы сможете поднять свою голову настолько высоко вверх, что будете в состоянии сказать два слова, расскажите мне, как так получилось, что вы выбрали эту профессию.
Брюхо решил поднять голову, и, с некоторым трудом, сказал, — О, это все из-за одной девушки.
— Как, девушки? — сказала Рёаана, наклоняясь вперед.
— Конечно.
— А, она отвергла вас?
— Ну, да, но не сразу. То есть она действительно отвергла меня, но
— Теперь, как вы понимаете, вы просто обязаны рассказать мне всю историю, — сказала Рёаана, — потому что я честно говорю вам, что умру, если сейчас вы остановитесь.
— Почти нечего рассказывать, — сказал Брюхо. — Я родился в Доме Йорича, в достаточно состоятельной семье. Это было, видите ли, за сто сорок три года до Катастрофы. Когда мне исполнилось сто двадцать лет, я стал учеником своего дяди, и стал изучать законы под его руководством. В какой-то момент он занялся процессом по защите одной юной леди из Дома Тсалмота. Она была очаровательной юной девушкой, с черными блестящими глаязами, и она так гордо держала свою голову, что можно было подумать, что она Дзур.
— Ах, продолжайте, — сказала Рёаана. — Вы должны понимать, что вас рассказ необычайно заинтересовал меня.
— Я буду лаконичен. Ее обвиняли в краже денег у ее нанимателя. Я почувствовал, что люблю ее, и когда ее признали виновной и отправили на галеры, я подкупил стражника, а другому сильно дал по голове и он не смог помешать ей убежать от правосудия; вы должны понимать, что, как помощнику адвоката, мне было разрешено видеть ее, а это, конечно, очень помогло ее освободить, но мне в любом случае не удалось бы скрыть свою роль в этом деле. Так что после того, как я помог ей убежать, мне ничего не оставалось, как уйти из города и стать бандитом.
— Ну, а это у вас получалось хорошо?
— Да, думаю, что да. У ней было что-то вроде склонности к этому занятию, а я, да, я могу сказать, что тоже был неплох.
— Я поняла. А что дальше?
— Мы постепенно двигались на запад, и, вскоре после Катастрофы, повстречались с Вадром, который убедил нас присоединиться к его банде. Катастрофа загнала нас еще дальше на запад, и вот я здесь. — Он закончил рассказ красноречивым пожатием плеч.
— Да, но вы же понимаете, что не закончили.
— Как, разве я что-то не рассказал?
— Мой дорогой, разве у вас не было чувств к этой девушке?
— Было, но не так много.
— Н-да, а что с ней стало?
— О, мы оставались вместе примерно сто лет, а это не так мало. Но, в конце концов, она была Тсалмот, а они очень изменчивы. Так что она от меня устала.
— И что она сделала?
— Она заявила, что во мне нет ничего романтического.
— Ах, это печально.
— Нет, не слишком, — сказал Брюхо. — Видите ли, она и я все еще друзья — не так ли, Йаса?
— О, конечно да, мой добрый друг.
— Как? — крикнула Рёаана, — Это вы?
— Да, действительно это я, — сказала Йаса.
— То есть то, что он рассказал, чистая правда?
— Да, так оно и есть, моя дорогая Тиаса, и он все рассказал настолько подробно, что мне не нужно рассказывать свою собственную историю.
— Конечно, но…
— Да?
— Осталась одна вещь, которую я бы хотела узнать.
— И что это? Если я знаю, я вам расскажу.
— Вы на самом деле украли деньги у вашего хозяина?