Приключения Жихаря
Шрифт:
– А то я не знаю, что он неубываемый!
– Сэр Джихар, – сказал Яр–Тур. – К лицу ли вам такое малодушие?
– Ты, брат, за одно свое королевство ответчик, а я за весь белый свет!
– Но я же поклялся идти с вами до конца…
– Вот он и конец – не видишь?
– Извините, – сказал Бедный Монах. – В таких случаях принято исполнять погребальную песнь на мотив «Снова провожаю Пэя из штата министра, ссылаемого в область Цзичжоу».
– Мне уже пели, – сказал Жихарь и отступил от клинка на полтора шага – чтобы точно в грудь.
Бедный Монах вытащил из рукава флейту и
Напев не походил на прочие, слыханные Жихарем на пирах и в походах. Лад был какой–то чудной, резкий и отнюдь не печальный, хоть и не плясовой.
Задушевный оказался лад и такой пронзительный, что богатырь забыл о своем смертном деле и стал слушать. Флейта пела не только обо всей человеческой жизни, но и о том, что будет потом, а главное – о том, что было раньше.
Голова у богатыря сделалась ясная–ясная и даже, наверное, прозрачная. Все мысли и воспоминания, скрытые и явные, развернулись узорчатой скатертью.
Все теперь было понятно, и сразу же явился стыд перед спутниками – надо же, какой балаган устроил…
Жихарь шагнул к мечу, двумя пальцами вытащил его, перевернул и снова загнал в песок. Крестовидная тень меча пала вперед, обозначив, что уже далеко за полдень.
Лю Седьмой прекратил играть и хотел спрятать флейту обратно в рукав, но богатырь жестом попросил посмотреть удивительный инструмент.
Флейта была, тяжелая, железная, сплошная, без отверстий. Богатырь на всякий случай попробовал дунуть в нее – ничего, ясное дело, не вышло.
– А как же у тебя получается? – пристал он к Бедйому Монаху.
– Если ежедневно заниматься в течение двухсот лет, – осклабился Лю Седьмой, – то непременно достигнешь желаемого.
– Двести лет… Тебе–то хорошо… – сказал Жихарь и задумался.
– Может быть, мы напрасно не попросили у этого незнакомца вечной молодости?
– спросил Яр–Тур.
– Не следует принимать ничего из черных рук, – посоветовал Бедный Монах.
– Теперь я все понял! – заорал Жихарь, да так громко, что Будимир всполошился, а Принц и чайнец вздрогнули. – Мы же не первый раз идем и, может, не последний! Все равно дойдем куда надо!
Бедный Монах благосклонно кивнул.
– Много, много раз подлинный мастер кладет клинок на наковальню, покуда не выйдет меч, достойный непобедимого полководца…
– Вот и я о том! Все на свете ходит по кругу, так? И сколько раз этот круг обернулся – неведомо, а надо полагать – бессчетно. И каждый из нас прожил столько жизней, сколько оборотов сделало время. Но есть люди… – Жихарь замялся, подыскивая нужное слово.
– Люди, менее подверженные этой силе, – подсказал Принц.
– Мудрец – тот, кто достиг центральной точки Колеса и остается привязанным к «Неизменному Среднему», пребывая в неразрывном единении с Истоком, участвуя в его неподвижности и подражая его бездействующему действию, – уточнил Лю Седьмой.
Жихарь ничего не понял, и вообще у них в дружине за такие слова били морду, невзирая на возраст, но подтвердил:
– Точно! И старый Беломор среди этих людей, и мы с вами… Остальные–то живут по привычке, из раза в раз одно и то же делают, а есть дурачки, которым больше всех надо… Но теперь мне волшебная дудка помогла все вспомнить. В первый
Потом раздавил варкалап… Потом колдуны замучили… Это я еще не все перечисляю, а через два раза на третий! Но с каждым разом мы хоть на шаг да ближе были к цели! Значит, если не сейчас, так на следующем обороте непременно доберемся и до Полуденной Росы…
– Лучше бы сейчас, – вздохнул Яр–Тур. Бедный Монах глазел на Жихаря с веселым сожалением.
– В следующий раз, – сказал Жихарь, – я нипочем не стану связываться с Дикой Охотой.
– Сомневаюсь, сэр Джихар. Натура ваша вряд ли изменится…
– Это так, – затосковал Жихарь. – Но ведь не обойти нам Стоячего Моря, все равно догонят…
– Простите, уважаемые, – вмешался Лю Седьмой, – но у нас в Поднебесной никого не возмущает круговое движение нефритового диска Пи, каковое движение вы, как я понимаю, собираетесь нарушить. Чем плох существующий порядок и как вы узнаете, что он изменился?
У богатыря снова не нашлось нужных слов, и он выжидательно поглядел на ученого Принца.
– Мои рассуждения могут показаться высокомудрому сэру Лю детским лепетом, – сказал Яр–Тур. – Но с каждым оборотом прошлое и будущее все чаще и чаще соприкасаются между собой. В конце концов из радужных струй образуется единый серый поток Акаши, и всякое движение прекратится вовсе. День рождения человека и день его смерти станут одним и тем же днем…
Тень меча на песке стала еще длиннее.
– Брат мой объяснил все как есть, – сказал Жихарь. – Дальше я сам скажу.
Все верно: если ничего не делать, то будет не время, а каша. Зато, когда Змей увидит Полуденную Росу, он так удивится, что разинет пасть. Хвост и выскочит. Потом он его, конечно, снова заглотит, но будет поздно – успеет взойти звезда.
– Вы ничего не говорили мне о звезде, сэр брат! – осуждающе сказал Яр–Тур.
– Не положено, вот и не говорил, – огрызнулся Жихарь. – А когда взойдет звезда, наша работа кончена: хоть пляши, хоть народ смеши, хоть ложись помирать. Дальше люди сами за все ответчики, хотя никогда так не бывает…
– Звезды загораются и гаснут согласно установленному порядку, – сказал Лю Седьмой.
– Эта без всякого порядка загорится. Мало того, она еще начнет двигаться по небу, – похвалился Жихарь деяниями будущей звезды. – И в том месте, где она остановится…
– Сэр Джихар, никто не тянет вас за язык! – Яр–Тур предостерегающе вскинул руку.
– Тебе не угодишь! Да и потом – все равно же помирать всем, – сказал богатырь, понимая, что сболтнул лишку.
– Может быть, нам все–таки удастся одолеть Дикую Охоту! – вскричал Принц. – Должно же у нее быть слабое место!