Приключения знаменитых первопроходцев. Африка
Шрифт:
Желая подробнее изучить феномен столь необыкновенной тучности, Спик навестил и измерил другую принцессу. Рост ее составлял 170 сантиметров, окружность руки — 60 сантиметров, объем талии — 130, обхват икры — 50.
Руманика не только хорошо принял путешественников, но и с интересом отнесся к их планам; он сообщил много географических сведений, в точности которых англичане имели затем возможность убедиться.
В первых числах января 1862 года к Руманике явились посланцы от царя Уганды и доставили Спику официальное извещение, что государь желает видеть его. Капитан только о том и мечтал; он собрался в дорогу и выступил, оставив заболевшего тяжелой, никак не проходившей лихорадкой капитана Гранта на попечение Руманики.
В
Ритуал первой аудиенции, которую дал Спику царь Мтеса, оказался сложнее сложного. От него поседел бы гофмейстер [187] любого европейского двора и дошел бы до белого каления начальник протокольной службы французского министерства. Но Спик, чтобы его не ставили вровень с простыми местными торговцами и начальниками обыкновенных караванов, настаивал на упрощении церемонии. И добился своего, как ни опасно было намерение изменить вековые обычаи, которыми дорожат африканские монархи.
187
Гофмейстер — придворная должность в Германии, в XIX–XX веках — почетный чин; придворный чин и должность в России (XVIII — начало XX века). Гофмейстер управлял придворным хозяйством, ведал дворцовым церемониалом и штатом придворных.
Несмотря на все требования придворных чинов, путешественник категорически отказался предъявить для предварительного осмотра подарки, предназначенные монарху, — ружья, патроны, музыкальные шкатулки, шелковые пояса, стеклянную посуду, разные побрякушки и прочее. Не согласился он и с обычаем заворачивать каждый подарок в кусок ситца (приносить государю дары в открытом виде запрещалось).
Туземцы вынуждены были уступить, и караван пошел ко дворцу так, как того хотел «белый принц» (так здесь прозвали Спика). Колонна шла под флагом Соединенного Королевства [188] . Впереди шествовал почетный караул из двенадцати человек в красных фланелевых плащах, при ружьях с примкнутыми штыками, каждый из остальных людей нес какой-нибудь подарок для короля.
188
Имеется в виду Соединенное Королевство Великобритании и Ирландии.
По пути кортеж всюду встречали восторженными криками; кто-то из зрителей хватался за голову, кто-то складывал руки рупором и, не помня себя от восхищения, кричал: «Ирунги! Ирунги!» (что значит на местном языке: «брависсимо!») — и так до самой площади, на которой находилось жилище монарха.
В ожидании аудиенции Спика оставили на большом дворе, окруженном строениями под соломенной крышей, как будто постриженной парикмахерскими ножницами.
Солнце пекло очень сильно, поэтому капитан надел шляпу и раскрыл зонтик — эта диковина вызвала веселое восхищение публики. Между тем церемония грозила затянуться сверх всякой меры. Спику надоело смотреть, как проходят перед ним торжественным маршем мужчины, женщины, быки, собаки, козы; он объявил, что всю эту чепуху пусть оставят для арабских купцов, а он — «белый принц» — желает быть принятым как можно скорей.
Чтобы приготовиться к приему, Спик дал неграм самое большее пять минут. Когда они истекли, он положил все подарки на землю и повел отряд домой.
Капитан, до такой степени не считаясь с африканским тираном, вел опасную игру, зато таким образом утвердил независимость и личное достоинство. Его тут же попросили вернуться, обещая незамедлительно представить монарху.
Мтеса был тогда молодым человеком лет двадцати пяти, высокого роста, с выразительным
«Челядь выстроилась в эдакое каре, — вспоминает капитан Спик. — Через несколько минут меня попросили пройти в середину. Рядом со мной на прекрасной подстилке из леопардовой шкуры стояли огромные медные литавры с бронзовыми колокольчиками по краям и два барабана, искусно украшенные ракушками и бисером.
Мне не терпелось начать переговоры, но я не знал туземного языка, а из моих соседей никто не смел не то что рта раскрыть — глаз поднять: его бы обвинили, что он смотрит на королевских жен. Так мы с Мтесой битый час глядели друг на друга, не обменявшись ни словом; я поневоле молчал, он же, как я слышал, беседовал с придворными о необычности нашего убора, о форме моего караула и тому подобном. Пока он делился своими впечатлениями, меня просили от его имени то надеть шляпу, то открыть и закрыть зонтик, а людям из караула велели повернуться кругом, чтобы полюбоваться их плащами, которых в Уганде прежде не видывали.
На склоне дня его величество направил ко мне церемониймейстера с вопросом, видел ли я государя. Я отвечал, что вот уже час наслаждаюсь этим зрелищем. Когда Мтесе передали эти слова, он встал, держа в руке копье, а на поводке собаку, и удалился в задние покои.
Столь бесцеремонно покидая нас, он шел угандийским традиционным шагом, который льстецы называют “львиным шагом”, и он, вероятно, должен был поразить нас своим величием. Признаюсь, однако: то, как царь выкидывал ноги в разные стороны, больше напомнило мне неуклюжее ковылянье уток на птичьем дворе…»
Последующие встречи уже не сопровождались утомительным церемониалом, которого требовал первый прием. Спик и Мтеса стали лучшими друзьями — насколько цивилизованный, образованный, любезный и гуманный английский офицер может быть другом такому кровожадному дикарю, как Мтеса.
Вот пример: однажды на прогулке одна из его фавориток позволила себе сорвать некий плод и поднести дикарю-монарху. Тот взбесился: женщина не смеет ничего предлагать государю! — и велел не сходя с места удавить ее. Только заступничество Спика и мольбы других женщин спасли бедняжку.
В другой раз Спик подарил Мтесе карабин. Повелитель полюбовался подарком и, желая оценить достоинства ружья, вручил пажу, пареньку лет четырнадцати:
— Поди убей кого-нибудь!
Тот взял карабин, вышел во двор, выстрелил в первого встречного, вернулся и сказал:
— Готово! Ружье бьет хорошо!
Однажды Мтеса велел казнить сразу сотню слуг (чтобы Спик за них не заступился, им отрубили голову в укромном месте), потому что во дворце не хватало провизии. По чистой прихоти, без тени предлога он постоянно велел убивать жен — одну, двух, а то четырех и пять за день. Спик, прожив несколько месяцев во дворце, часто видел, как стража тащит их на казнь, связанных за ноги веревкой; женщины душераздирающе кричали… Между тем благодаря рвению поставщиков гарем никогда не пустовал, несмотря на ежедневную резню.
Так проходили дни, недели, месяцы — царь, казалось, не понимал или, скорее, не хотел понять, куда же направляется «белый принц». Он охотно согласился послать к Руманике за капитаном Грантом, но на том, кажется, и закончилось его благорасположение к новому другу.
Двадцать седьмого мая 1862 года Грант присоединился к Спику, и Мтеса неожиданно решился дать им суда, которые целых два месяца белые выпрашивали у царька, намереваясь отправиться в Гани — страну к северу от Уганды. Спик и Грант тут же простились с Мтесой, пока тот не передумал.