Прикол
Шрифт:
Женщина уронила руки. Лифчик сполз - не до конца, держался на честном слове, очень соблазнительно, но Карклин не соблазнился.
Он сказал:
– Не вздумайте крикнуть.
Воткнув шило в песок, он продолжил:
– Вам не повезло - возможно, я не стал бы вас трогать. Мне хотелось провести кое-какой сравнительный анализ, и не исключено, что он не потребовал бы от меня идти до конца. Но вы, на свою беду, меня обнаружили преждевременно...
Тут незнакомка, не давая Карклину досказать, принялась вопить. Молнией снявшись с камня, Карклин опрокинул ее наземь, зажал ладонью рот, ударил облепленным песчинками
Он отправился ко Дворцу Спорта, где давала концерт скандальная, отмороженная группа. Ее фанатов отличали те же качества; лучшего фона придумать было нельзя. Втянувшись в гущу невменяемых подростков, Карклин без помех удовлетворился. Нанося удар, он обратил внимание на то, что проблема существования людей-шаров в момент убийства отступает. Нет, он - когда бьет - не думает и не гадает, кто перед ним. До - разумеется, после - тем более, с прицелом на будущее, но только не в миг удара.
"Может быть, все из-за этого? Отказывает чутье? Подводит спешка? "
Карклин, хмурясь, шагал по вечерней набережной. Скорее всего, ему придется развить в себе умение совмещать две стороны процесса, который в идеале - един.
Новый билет без выигрыша - обкуренный пацан лет пятнадцати - был мертвым втянут в спортивный комплекс, внесен на трибуну, посажен на место с хорошим обзором и на протяжении двух часов созерцал неистовое шоу оглушительное, в клубах свирепого черно-красного дыма.
...Вот неполный список мест и мероприятий, которые, со следующего дня начиная, посетил Карклин:
– полуфинальный матч "Зенит" - "Торпедо": мясорубка во имя какого-то кубка;
– митинг левой оппозиции;
– митинг правой оппозиции;
– пивной фестиваль, переходящий в марафон;
– воскресное пастбище культуры и отдыха;
– ночная дискотека "Притоп и Прихлоп" (пара свежих приколов, друзья, ну-ка вместе!);
– зоопарк;
– сеанс одновременной игры с ясновидящей Матреной, вход бесплатный;
– барахолка;
– очередь в финское консульство;
– очередь за свежим хлебом;
– ипподром;
– праздничная литургия в Церкви Андрея Первозванного.
4
Угрюмый Зачесов большими шагами мерил помещение морга. Патологоанатом разлил спирт, сыщик равнодушно махнул полный стакан, от которого ему лишь на секунду что-то прыгнуло в глаза - забитый, такой же угрюмый чертик, которого Зачесов держал в черном теле. И даже буквально, ибо потемнел лицом, получив сообщение о новом злодействе.
– Поспрашивай у моих коллег, - пожал плечами служитель скорби, давно окаменевший душевно.
– Не иначе, он считает себя богом. Или чертом, какая разница. Пусть пороются в картотеках: кого и когда выписали, кто на учете... Жрать в больницах нечего, их много сейчас шатается по городу.
Зачесов тоскливо хмыкнул.
– За птенца меня держишь?
Патологоанатом шмыгнул носом, задумался.
– Паскуда! Поди ж ты, разбери, что у него на уме. Может, ему, уроду, просто интересно, что у людей внутри.
– Может быть.
– Но тогда - почему он не остановился на первом? Проверил, убедился...
– Значит, не убедился... Тьфу!
– Зачесов очнулся, тряхнул головой.
– Ну тебя к аллаху, совсем зубы заговорил со своим шилом.
– Мое-то шило людям в радость, - усмехнулся патологоанатом и опять потянулся за склянкой со спиртом.
– Медицинское, как божья слеза. Не то что у тебя - которое ищешь...
– Точно, - вздохнул Зачесов, направляясь к выходу.
– Знаешь, - сказал он вдруг, останавливаясь, - а ты ведь подал мне любопытную мысль. Интересно, что внутри!
Врач подмигнул, завязывая длинный фартук. Приодевшись, он выбрал тесак, выпятил нижнюю губу и временно разорвал связь с остальным человечеством.
...Явившись в управление, Зачесов заперся в кабинете с несколькими доверенными лицами. Застенчивость, с которой он попросил его выслушать, потрясла всех: чего-чего, а чрезмерной деликатности за сыщиком не водилось. Причина застенчивости стала, однако, вполне очевидной уже через пять минут.
– Извини, но это балаган. В прямом смысле, - сказал первый, с кем Зачесов скушал не один пуд соли.
– И от балагана бывает польза, - возразил тот.
– От великого до смешного - шаг, и наоборот - тоже. Нам нужна приманка.
– Никто твой план не утвердит...
– И черт с ними, не надо ничего утверждать. Обойдемся своими силами. Я договорюсь с цирком братьев Бро... они, между прочим, мои должники. Единственное представление, гастроли, надувной человек... или водяной человек... выродок, если хоть немного следит за городской жизнью, не сможет не клюнуть. Если, конечно, его интересует начинка, а не что-то другое.
Сослуживцы дружно вздохнули.
– Ну, допустим, - заговорил еще один.
– Предположим, что цирк согласится. Как ты себе все это мыслишь? Ведь надо же готовить специальный номер! Ты знаешь, сколько времени на это уходит? Репетиции, реквизит... Ведь трюк с чудо-человеком должен быть показан взаправду, придут зрители, Бро ни за что не станут их обманывать. Да и какой обман, если без этого гвоздя программы весь твой замысел рухнет.
Вмешался третий опер:
– Как ты думаешь, - начал он вкрадчивым голосом, - сколько там будет народа? Наших неформальных, так сказать, сил не хватит на такую толпу. А мы к тому же всерьез надеемся заманить в нее чудовище. С нас голову снимут! Даже если повезет, и он засветится, никто не знает, как он себя будет вести. Он может черт-те что устроить при задержании...
– Мы не будем задерживать в цирке, - буркнул Зачесов.
– Он же не полезет с шилом на арену! Он оценит номер, потом установит слежку за циркачом... а мы - за ним...
– Но вдруг он возбудится? Не забывай, там будет куча людей. Наплюет на актера, да и сунет кому под ребро, чтоб разрядиться... Вот и получается, что ты своим дурацким номером - которого все равно никто не успеет поставить провоцируешь маньяка, дразнишь его...
Зачесов молчал. План с цирком братьев Бро он сочинил от отчаяния. Он и сам понимал, что его идея с фокусом-наживкой - полный бред.