Прикоснись ко мне
Шрифт:
— Нет! — заорала я, вырвавшись из рук Алекса и одновременно уцепившись за рубашку Кейла. Как раз вовремя, чтобы предотвратить контакт. Кейл был в перчатках, но ведь никто не застрахован от случайностей.
— Нет, — повторила я уже спокойно.
— Он сделал тебе больно, — негромко проговорил Кейл, глядя на мои пальцы, обхватившие его запястье. Его рукав задрался, и моя рука покоилась на его обнаженной коже. Подняв глаза, он посмотрел на Алекса с ненавистью:
— Он собирался ударить тебя.
А
— Ударить? Какого черта? Да никогда!
Кейл больше не смотрел на меня — только на Алекса.
— Ты сделал ей больно, — рычал он, наступая. — Когда так хватают, всегда больно.
Его голос, низкий, угрожающий, холодом отдавался в моей спине, но это не был холод страха.
— Все нормально, Кейл. Алекс не собирался сделать мне больно. Он был просто удивлен, только и всего. Правильно, Алекс?
Тот перевел взгляд с лица Кейла на мои пальцы, которыми я по-прежнему удерживала Кейла за руку.
— Что он умеет? — спросил Алекс.
Он знал меня достаточно хорошо, чтобы понять: если бы дело было только в том, чтобы Кейл его отдубасил, я отошла бы в сторону и насладилась зрелищем. Да еще бы и за попкорном сбегала.
То, что я остановила Кейла, сказало ему многое.
— Его прикосновение смертельно, — проговорила я, отпуская руку Кейла. Но тот подхватил мою ладонь и сплелся со мной пальцами.
Алекс внимательно наблюдал за этим, сжав губы.
— Мне кажется, я должен извиниться, — проговорил он наконец.
— Да, — мягко сказала я. — Ты прав.
Он имел в виду — извиниться за то, что схватил меня. Я — что-то совсем другое.
— Как ты узнал о «Деназене»? — перешла я к делу.
Алекс протянул руку в сторону пустой банки из-под содовой, которая стояла на стуле в другом конце комнаты. Банка выстрелила по направлению к нам, пулей ударившись в стену над головой Кейла. Кейл даже не дрогнул.
— Телекинез, — произнес Алекс.
Ну вот. Веселенький разговор.
— Таких, как ты, много, — усмехнулся Кейл. — Когда один отказывается подчиняться, его отправляют в отставку и находят другого. В твоих делах нет ничего особенного.
Ядовитая усмешка коснулась губ Алекса:
— Да? Так я, по крайней мере, могу прикасаться…
Он вдруг взглянул на наши сплетенные руки:
— Слушай, а ты же говорила…
— Когда Кейл попытался убить меня, мы обнаружили, что у меня иммунитет.
Я рассчитывала на то, что Алекс испытает шок. И это сработало! Он застыл. Вена у него на шее взбухла, уголок рта чуть приподнялся, правый глаз прищурен. Я отлично помнила этот его взгляд, взгляд Элвиса, как я его называла. Когда-то этот взгляд обжигал меня и превращал мои коленки в размягченное мороженое.
— Пытался тебя убить? — переспросил Алекс. — Дез, во что ты влезла, черт возьми?
— Нам нужен Жнец.
Алекс покачал головой:
— Скажи мне, что происходит.
— Я уже сказала: нам нужен Жнец. Ты знаешь, где его можно найти, или нет?
Упрямый контур нижней челюсти говорил мне: он хотел бы еще поспорить со мной. Но жизнь его научила: немного есть людей, которые могли бы меня переспорить. У меня были первоклассные учителя.
— Я не знаю, где он, — ответил Алекс. — Но есть люди, которые могут знать.
Я подождала, но он молчал.
— Ну и что за люди?
Было видно, что он готов заорать, но он держал себя в руках.
— Так ты не считаешь нужным сказать мне, что происходит?
Я не стерпела и прожгла Алекса взглядом:
— Какого черта? Ты же не счел нужным мне сказать, что спишь с той девицей из колледжа прямо у меня на голове!
9
Я встретилась с Алексом Моджорном как раз перед тем, как мне стукнуло пятнадцать. Он собирался бросить школу — его оставили на второй год, он недобрал один переходной балл. Я была на втором курсе: отличница, любительница книг, милая-и-приятная-во-всех-отношениях девочка — именно такими словами следует изображать меня тогдашнюю. Застенчивость не позволяла мне иметь много друзей, и большую часть свободного времени я проводила наедине с собой. Всегда тщательно делала домашние задания и следовала правилам.
По какой-то причине Алекс обратил на меня внимание. Когда он счел меня достойной своего общества, я потеряла голову. Мы стали встречаться; он брал меня с собой на тусовки, где мы болтались вместе с его друзьями.
Он был моим первым бойфрендом, моей первой любовью, моим первым поцелуем; короче, он был моим… первым. Когда мне было шестнадцать, я застукала его в задней комнате бильярдной Родни — он раздевал какую-то красотку из местного колледжа. Так Алекс стал моей первой сердечной раной.
С тех пор мы не раз видели друг друга, главным образом потому, что принадлежали к одной большой рейверской тусовке. Каждый раз, когда это происходило, мы держались разных углов комнаты. Видеть его было трудно, разговаривать — невыносимо. И для чего разговаривать — чтобы по ходу еще что-то выяснить? Это было разрушительно.
Только вот могло ли так продолжаться долго? Конечно нет.
Мы еще какое-то время препирались — правда, я так и не услышала извинений за то свинство, что он учинил, — и Алекс согласился свести нас с кое-какими своими знакомыми. Договорились встретиться в девять в центре парка, за бильярдной.