Прикоснись ко мне

Аккардо Джус

— Это что такое белое и мягкое? — спрашивал сидящий напротив Кейл. Мы уселись за столик и теперь уминали за обе щеки. Не помню, когда в последний раз ела так много. Мне казалось, я вот-вот лопну.

— Жареная сырная палочка. Вещь самодостаточная и входит в самую уважаемую группу продуктов. Равна по достоинствам только группе продуктов из шоколада.

Я наклонилась к столу и подвинула ближе к Кейлу все еще горячий соус-маринад.

— Обмакни эту штучку сюда, и ты поймешь, что такое рай.

Кейл

сделал, как я посоветовала, и я увидела на его губах счастливую улыбку. Поглощая сыр, он издавал страстные стоны. И стоны, и улыбка — от этого всего мурашки поползли у меня по спине.

Я протянула руку к своему стакану, Кейл — к своему. Наши пальцы соприкоснулись, и этого было достаточно, чтобы Кейл забыл про сырную палочку. Не успела я и глазом моргнуть, как он встал, обошел столик и оказался на кровати рядом со мной. Кивнув на пустой столик, он сказал:

— Нас накормили и заперли. Могу я снова поцеловать тебя?

— Они не заперли нас, Кейл. Мы здесь не пленники, а гости.

— Когда мы были здесь в прошлый раз, они нас заперли. И мы не были гостями.

— Тогда все было немного не так. Они не запирали нас, а попросили оставаться в комнате, потому что не знали, можно ли нам доверять.

Я соскользнула с кровати и подошла к двери.

— Смотри! — сказала я, открыв дверь и выйдя в коридор.

Кейл последовал за мной. Он выглянул в коридор, посмотрел в одну сторону, потом в другую.

— И что, теперь они нам доверяют? — спросил он.

Я пожала плечами:

— Мы принесли информацию, которая была им нужна, поэтому, видимо, доверяют.

— И куда они позволят нам пойти?

— Куда? Да куда угодно! Конечно, не в комнаты, где живут другие люди. Но мы можем уйти, если захотим.

Кейл проскользнул мимо меня и пошел к лестнице. Найдя ключ, я закрыла дверь и двинулась за ним. Не останавливаясь, он дошел до вестибюля, где сидевшая за стойкой администратор одарила его дружелюбной улыбкой, прежде чем снова погрузиться в газету.

Кейл несколько мгновений подозрительно смотрел на нее, переминаясь с ноги на ногу. Она не обращала на него внимания.

— Что ты делаешь? — спросила я, стараясь не рассмеяться.

Но Кейл был серьезен. Когда он положил руку на ручку входной двери, женщина за столом подняла глаза от газеты и недоуменно глянула на него. Не спуская с нее глаз, Кейл открыл дверь и вышел.

Ничего не произошло.

Несколько минут постояв снаружи, за толстыми стеклянными дверями, он вернулся внутрь. Колокольчик над дверью звякнул, и женщина спросила:

— Вам что-нибудь нужно?

Кейл ничего не ответил. Вместо этого он вновь распахнул дверь и на этот раз отошел от здания подальше.

Я пожала плечами, объясняя администратору:

— Извините. Мой друг любит почудить.

Открыв дверь и втащив ошеломленного Кейла внутрь,

я спросила:

— Ну что, теперь мы можем пойти поспать?

Весь путь назад, в комнату — а путь занял минуты три, так как Кейл ни за что не хотел пользоваться лифтом, — он хранил молчание. Подойдя к нашей двери, я достала ключ, а Кейл, наклонившись, обвил мою талию руками. Его щека соприкоснулась с моей шеей и скользнула к моей щеке. Так, обняв меня, он и вошел в комнату.

— Хорошо? — прошептал он чуть хрипловатым голосом.

Я сглотнула, стараясь контролировать свою интонацию:

— Угу.

Он отстранился на мгновение и сбросил футболку. Затем, не теряя ни мгновения, стащил с меня мою. Большие сильные руки повернули меня лицом к Кейлу, наши губы соприкоснулись, и меня прожгло как огнем.

Прерывисто дыша, он промолвил между поцелуями:

— Я вижу по твоим глазам, что ты не веришь в это.

Я что-то промычала: мычание было единственное, на что я была в тот момент способна. Мне хотелось поменьше болтать и побольше целоваться.

Кейл переплел мои пальцы своими и кивком головы показал на наши сплетенные руки:

— Не веришь в это.

Я вздохнула. Прервать серию таких сногсшибательных поцелуев было преступлением, но Кейл был серьезен.

— Не то чтобы я не верила тебе, но я стараюсь быть… — я судорожно искала подходящее слово, — …стараюсь быть осмотрительной.

Он нахмурился:

— Осмотрительной?

Нет, неправильно.

— Я знаю, — продолжала я, — тебе это трудно понять, но…

Кейл прервал меня:

— Почему ты решила, что я ничего не понимаю? Только потому, что я никогда не видел ди-би-ди, не знал, что такое сырная палочка, и у меня не было никого, кто сделал бы меня счастливым? Да, ничего этого у меня не было, но я отлично понимаю, что чувствую!

— Ди-ви-ди, а не ди-би-ди.

— Что?

— Там «ви» в середине, а не «би». Ди-ви-ди — это цифровой диск.

Он недоуменно посмотрел на меня, но продолжил:

— Я не такой уж простак. Я знаю, Алекс причинил тебе боль. Я знаю о тех вещах в твоей жизни, после которых ты менялась. И я знаю, что такое быть осмотрительным.

— Ты спрашивал, боюсь ли я тебя.

Он отстранился, и страх промелькнул в его глазах.

— Я помню, — сказал он.

— Я тогда сказала, что боюсь.

— Ну?

— Это то, что называется осмотрительностью. Я тебя боюсь, потому что мне нужно быть осторожной.

Лицо Кейла исказилось мукой, будто я его ударила:

— Я бы никогда не причинил тебе боли. Я не могу…

— Это не то, совсем не то. Я боюсь своих чувств к тебе. Я — первый из людей, к кому ты можешь прикасаться. Но то, что ты чувствуешь ко мне, не может длиться вечно. В конце концов тебе захочется быть с кем-нибудь еще…