Прикосновенье

Ваншенкин Константин Яковлевич

Под черепаховым гребнем

Полный наивности взор…

То, что в разлуках мы крепнем,

Это поистине вздор.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС

Вздрогнув, поднялся со стула,

Чудом лишь только храним,

Так по душе полоснуло

Голосом женским

грудным.

Хоть оп и рядом был где-то,

Не различались слова,

Лишь интонация эта

Из глубины естества.

Может, пустяшное дело

Вызвало к жизни его, —

Сердце уже не хотело

Прочего знать ничего.

«Прямо в наше окно…»

Прямо в наше окно

Веет ветер с газона.

Поздний вечер — и ты

Улыбаешься сонно.

На тебя в тишине

Оглушающе-звонко

Сон обрушился вдруг,

Как порой на ребенка.

Непослушной рукой

Ты подушки взбиваешь,

Что-то хочешь сказать,

Но тотчас забываешь.

Что-то хочешь спросить,

Но, объятая ленью,

Видишь смутно меня

Где-то там, в отдаленье.

Улыбаешься мне

Из последних усилий.

Закрываешь глаза —

Будто свет погасили.

«Ты сладко спишь. Сквозь темные ресницы…»

Ты сладко спишь. Сквозь темные ресницы,

Почти не означая ничего,

Трепещущие слабые зарницы

Сознания коснулись твоего.

Ревет гроза, и молнии толпятся,

Толкаются локтями в тесноте,

А звуки грома рвутся и дробятся,

И катятся шарами в темноте.

О, эти вспышки зыбкие ночные

Над чернотой притихнувшей земли

И эта грома стереофония —

То сбоку он, то сзади, то вдали!

Но месяц вновь поблескивает дужкой.

Высь постепенно стала голубой.

И молнии уходят друг за дружкой,

Ворчащий гром уводят за собой.

Ты в сад с терраски отворяешь двери,

Ты поднимаешь чистые глаза

И говоришь с улыбкою, не веря:

— А что, была действительно гроза?..

Но целый день потрескивают травы —

Так наэлектризованы они.

И долго тянет влагой от дубравы,

И дальних гроз мерещатся огни.

КОКТЕБЕЛЬ

Сухой, нетрудный зной стенного Крыма,

Стрекочущая тишь.

Дуга прибоя вычерчена криво,

Коль сверху поглядишь.

Трещали вновь цикады, как лягушки,

Спускалась тьма, и в ней

Привычно море било, как из пушки,

Внизу, среди камней.

Вот все заснуло. Ночь текла глухая,

И кто-то ночью той

Ступал едва, но галька, громыхая,

Сдвигалась под ногой.

И женщина, склонившись на перила,

Во мраке скрыв черты,

Неясной белой птицею парила

Средь крымской черноты.

ПОСЛАНИЕ

Александра Осиповна

Смирнова-Россет!

Дождик. Дело к осени.

И я Вам сосед.

Мне до Вас, наверное,

Меньше двух верст.

Струй шуршанье мерное.

Путь весьма прост.

От дождя муторно.

Льет и льет с верхов.

Около полутора

Мне до Вас веков.

Так. И тем не менее,

Ежась наверху,

Смотрит вдаль имение,

За Москву-реку.

Ветер вдоль цоколя

Кинул листьев горсть.

Где тут след Гоголя,