Прикосновение Хаоса

Цветков Дмитрий Владимирович

В настоящий момент он просто не интересовал Александра, и даже более, он был ему противен весь, целиком без остатка и исключения.

Венский шаркал ногами по серому асфальту абсолютно без всякого смысла. Он перемещался в пространстве просто так, для чего-то, не понимая надо ли ему это вообще. Он смотрел, но не видел, слушал но не слышал. Ему казалось, что жизнь, превратилась в пресную мерзкую обузу, которую хочется поскорее сбросить с опущенных плеч.

У Александра не возникало вопросов, он не искал ответы. Он просто шёл и ему казалось, что это последние шаги

по блеклой никчемной земле. Жизнь больше не нужна, она вдруг стала противна и ненавистна.

Рука инстинктивно ощупало место, где должна располагаться подплечная кобура и ничего не нащупав, безвольно опустилась.

Ему казалось, что он умирает и нет ни желания ни возможности цепляться за существование, называемое по недоразумению — жизнь.

Но инстинкт выживания брал своё, и то что раньше являлось единственной мукой, заставляющей содрогнуться от одной только мысли, сейчас стало желанной необходимостью. Венский хотел заорать от физической боли, что бы вспомнить, как это быть живым, и хоть на несколько секунд забыть, о состоянии, которое слишком сентиментальные люди называют душевным страданием.

Ноги сами привели его по знакомому адресу. Он не понимал зачем сюда пришёл, и чем ему здесь помогут.

— Ба–а-а! — невнятно выразила своё изумление Ника. — Мой герой явился!

— Не помешаю?

— Да, что ты. Я все глаза проглядела ожидая… — Ника присмотрелась к гостю. — Ты что-то не в себе. Опять пьян?

— Можно войти? — спросил Венский и опустил взгляд.

— Входи. — Ника отошла в сторону, пошире распахнув дверь.

Венский постарался улыбнуться, но у него не получилось.

Девушка удивлённо и слегка растерянно наблюдала за ним.

— Саш, ты в порядке?

— Да. Я в полном порядке. Я жив, я здоров, я в порядке.

— Понятно. — кратко и естественно отреагировала Ника, на удручающий тон Венского, — Проходи, не стесняйся…

Она на секунду замерла в раздумье, затем, указав на Венского изящным пальчиком со свежим и дорогим маникюром, уверенно произнесла.

— Шагай на кухню. Будем лечить от депрессии.

Александр зло скривил губы в усмешке.

— Шагай, шагай рыцарь.

Александр плюхнулся на стул и вольно протянул под столом ноги. Ему было плевать на приличия и этикет. Ему было плевать на Нику и на её домыслы, но…но почему то он пришёл именно к ней.

Венский окинул стеклянным взглядом свою знакомую, деловито суетящуюся на кухне.

Она выглядела так же как и в момент расставания. Но тогда Ника была мила и соблазнительна, она искрилась жизнью и желанием, а сейчас она просто хорошо выглядела, что в общем то скорее раздражало чем радовало.

— Собиралась куда-то уходить? — пошловатым тоном поинтересовался Венский.

— Нет. — она не обратила внимания на неприятные нотки его голоса. — Томилась предчувствием. Как видишь не зря.

Венскому не нравился озорной настрой Ники.

— Хм…что значит не зря?

Ника оставила хлопоты. Повернулась лицом к Венском, приосанилась, уперла крохотные кулачки в бока и тоном не терпящим возражения начала говорить.

— Знаешь, что рыцарь.

Если ты припёрся сюда показывать мне худшую и слабейшую сторону своей натуры, то я порекомендовала бы тебе проваливать на все четыре стороны. Я женщина избалованная и очень не люблю разочаровываться. А ты, сейчас сильно разочаровываешь меня. Мало того, что в ближайшее время я должна буду превратиться в терпеливую слушательницу, которой ты вот–вот начнёшь изливать свою вымученную душу, но ты ещё и выглядишь как дерьмо. Так вот…либо подбери сопли и приведи себя в порядок, либо поищи себе другую глупышку, скажем… м–м-м… менее прихотливую, которая привыкла тянуть на себе детей и слабака мужа, и считает общение с уродом за честь. А я…так уж вышло, привыкла общаться с настоящими мужчинами, которые умеют держать себя в руках и не превращаться в хамов, когда им чертовски хреново.

Холодный душ…неожиданная пощёчина…понюх нашатыря…

Венский медленно и амплитудно заморгал. Его вальяжная поза, сама по себе стала превращаться в нечто подобающее. Сквозь шумовую завесу, до его разума отчётливо долетели слова Ники и в данную секунду он усердно шевелил мозговыми извилинами, которые ещё некоторое время назад казались окончательно атрофированными.

— Давай, давай. Приходи в себя. — уже без нажима произнесла Ника. — Всем бывает плохо, но ты же не из тех, кто ломается перед обстоятельствами. Правда ведь, рыцарь? Я же знаю, ты сильный, ты сможешь.

В горле Венского с неимоверной быстротой увеличивался в размерах твёрдый, тёплый ком. С трудом сглотнув он не сумел пропихнуть его внутрь и с ужасом понял, что уже не в силах сдерживаться. Ускользающая жизнь, возвращалась и готова была оповестить о своём решении, здоровым эмоциональным выбросом, заливающим грубое мужское лицо солёными и постыдными слезами.

— Пей. — Ника сунула ему под нос стакан.

Несколько предательских капель всё же успели прокатиться по лицу, но обжигающая жидкость сковала дыхание, и избавила Александра от неминуемого, казалось бы позора.

Лёгкие сузились в колючем спазме, не желая впускать в себя воздух и Венский, отчаянно жестикулируя, пытался вновь восстановить дыхательный процесс.

Ника в умилении свела руки вместе, скрестив пальцы и восторженно наблюдала за его агонией.

— Чистый спирт, рыцарь! Супер! С возвращением!

Вдох…выдох….

— Дура! — это было единственным словом непроизвольно слетевшим с опалённых спиртом губ.

— Конечно дура. — Ника безразлично пожала плечиками. — Бабы все дуры.

Она понимающе подкрепила своё высказывание методичным соглашательным покачиванием головы.

Пока венский, пытался продышаться, Ника продолжила хлопоты и через минуту на стол плюхнулась бутылка водки, вызвавшая у Венского одним видом рвотный позыв, закуска из колбасной нарезки, свежие огурцы, нарезанные длинными ломтиками, лимон, красиво разложенный на фарфоровом блюдце и завершением нехитрого кулинарного действа, стала сама хозяйка, занявшая позицию за столом напротив Александра.

— Полегчало? — спросила Ника, чуть дёрнув ухоженной бровью–ниточкой.