Прикосновение Хаоса
Шрифт:
Ридгер различными способами старался не допустить финансирования, пока контрольный пакет акций не будет принадлежать ему и кроме Славина никто не вмешивался в его игру. А Славин вмешался, и….умер.
— Или всё-таки не умер!? И почему банк Янсона называется «Слава»? — Ридгер подскочил, словно на него выплеснули ведро ледяной воды.
В ярости, он сильно стукнул кулаком по столу, сильно ушибив о поверхность стола кисть, скривил от боли и негодования лицо, и рухнул на стул с мучительным стоном.
Часы продолжали оглушительно отстукивать уходящие
— Пятьсот сорок пять…пятьсот сорок шесть…
Он поднялся со стула. Лицо его теперь не выражало ни гнева, ни растерянности. Лишь холодный блеск стальных глаз, и слишком ровное, слишком спокойное дыхание.
Игорь Ридгер вновь усмехнулся невидимому собеседнику. Нехорошо усмехнулся, не добро.
— Ну что ж посмотрим. — произнёс он в пустоту, за которой прятались неизвестные пока для него персонажи.
Он взглянул на распухшую руку, неторопливо собрал со стола, свои бумаги и документы, на несколько секунд замер в размышлении, затем уверенно направился к выходу.
Глава 12
— Хороший двор! Тихий, зелёный. — подумал Венский, остановив машину около дома одного из своих прежних сослуживцев.
Он вышел из машины, и мягко захлопнул водительскую дверь. Коротко пропищал сигнал центрального замка.
Александр поймал себя на мысли, что непроизвольно оценивает обстановку, на предмет подвыпивших компаний, и странных прохожих. Он поморщился, провёл рукой по лицу:
— Параноик! — вынес он личное заключение собственной диковатой подозрительности.
Подъезд хрущёвской пятиэтажки, в которую он направлялся, был, как и двор тих и чрезвычайно чист. Таких домов на севере Москвы предостаточно, но не все жильцы могут похвастаться казарменным порядком в помещениях общего пользования. Венский любил порядок, поэтому, оценив обстановку, он одобрительно кивнул.
Легко поднимаясь по ступенькам, он скользил рукой по прохладному дереву перил, и мгновенно остановился, как только рука его соприкоснулась, с чем-то липким и влажным.
Он брезгливо отдёрнул руку, морщась и шумно выпуская воздух из лёгких.
— Ну что за гады? — негодующе прошипел он, обращаясь сразу ко всему подъезду, просматривая сверху донизу лестничные пролёты.
Запах машинного масла, отчётливо бил в нос.
— Ну что за люди? — каким-то плаксивым тоном повторил вопрос Венский.
Дальше он поднимался не торопясь, внимательно осматривая перила, а на четвёртом этаже остановился, и некоторое время, изучал информативную надпись, процарапанную на побелке возле одной из квартир: «Здесь живёт Катька».
Венский покачал головой, хотел, было произнести слова осуждения, но вместо этого у него получилось длинное: «За–а-ануда».
Он глубоко вздохнул, расстраиваясь противной противоречивости собственных мыслей. На секунду закрыл глаза… открыл… ещё раз шумно и резко выдохнул, и уже не останавливаясь, и ни
В квартире долго ничего не было слышно, потом тяжёлые шаги, крайне медленно приближающиеся к двери, словно из ниоткуда, долгая возня с замком, и, наконец, дверь медленно, на половину открылась. Из-за неё на полкорпуса высунулся небритый, и здорово помятый здоровенный детина.
— Чо–о-о надо? — спросил амбал, даже не взглянув на гостя.
Венский криво усмехнулся, сейчас ему снова захотелось понудить, тем более повод представился знатный, но он решил воздержаться. Вместо этого он схватился рукой за край двери и резко потянул на себя. Амбал, не успев среагировать, вывалился из квартиры, потеряв опору в виде входной двери, но тут же вскочил и, приняв угрожающую позу, уставился на Венского. Тот стоял спокойно, и довольная улыбка расплывалась по его лицу.
— Саня! Венский! — радостно, срываясь на писк, прокричал амбал, и распростёр руки для объятий.
Венский перестал улыбаться и сурово сдвинул брови.
— Давно пьёшь?
— Да ты ч–о-о? Я …нет…несколько дней.
Вид амбала сделался виноватым. Он ещё сильнее взъерошил и без того лохматую голову, и пожал плечами, демонстрируя, полную безвыходность ситуации.
Венский снова улыбнулся. Покачал головой.
— Ну, ты чудовище. У тебя похмелиться то есть?
— А как же? — радостно произнёс амбал, и глаза его заблестели.
— Ну тогда пригласи войти.
— Ну, конечно заходи, какие вопросы, командир. Я ж тебе всегда…ты ж знаешь…в любое время. — и амбал заговорил быстро и невнятно, активно жестикулируя, здоровенными ручищами.
Квартира Миши Данилина, по кличке «Миша» или «Медведь», выглядела, как настоящая берлога. По сравнению с ней жилая комнат, в нежилой квартире Венского, представлялась, образцово–показательным по степени порядка помещением.
Александр, не торопясь, проследовал сквозь заваленный, непонятным хламом коротенький коридор и зашёл на кухню, где Миша активно пытался разгрести заставленный пустыми бутылками и грязными тарелками стол.
— Командир, ты иди погуляй по комнатам, а я через пять минут сделаю здесь блеск. — сказал он не прекращая складывать в и без того полную раковину, посуду с уже засохшими остатками трапезы.
— Сделаю блеск! — иронично передразнил его Венский, — Ну, делай.
Венский минут пятнадцать обследовал квартиру Данилина. Две небольшие комнаты, одна заперта на ключ, другой трудно сразу определить назначение. Она, по–видимому, являлась и спальней, и гостиной, и складом. Кровать не заправлена, бельё не менялось, как показалось Венскому месяца три, у одной стены несколько больших коробок, в углу телевизор, вероятно один из первых цветных аппаратов, произведенных за рубежом, по противоположной стене шкафы и полки, плотно уставленные книгами. На столе у окна пыль, исчёрканные и исписанные листы бумаги, и книги.