Прикосновение Хаоса
Шрифт:
Игорь огляделся: окружающие завистливо поглядывали в их сторону. Он широко улыбнулся, встал, подошел к ней и, припав к протянутой для поцелуя ручке, тихо сказал:
– Извини. Я был неправ.
Она испытала на нем взгляд дикой волчицы.
– Извини? И всего-то?
Ридгер кивнул.
– К устным извинениям прилагается роскошное дополнение – чуть позже.
Дикая волчица исчезла, а появившаяся на ее месте нежная кошечка удовлетворенно кивнула и поцеловала Игоря в щеку в знак полного прощения.
Позже, как и остальные гости, они безразлично ели и беспечно болтали. Лариса – так звали девушку, – забыв обиду, сумбурно рассказывала какую-то историю, а он в пол-уха слушал. Женское
– Игорек, что с тобой? – растерянно произнесла Лариса, наблюдая за внезапной переменой его настроения.
Но Ридгер не отвечал: он не мог оторвать изумленного взгляда от худощавого мужчины за столиком.
– Игорек! И-и-го-орь, – сложив руки рупором у рта, Лариса пыталась вывести его из оцепенения.
Ридгер резко повернул голову в ее сторону, отчего девушка невольно вздрогнула. Потер руками лицо, снова посмотрел в сторону мужчины, мирно ужинающего с приятелями и, убедившись в том, что это не галлюцинация, очень тихо и мучительно застонал.
– Да что с тобой?! – всполошилась Лариса.
– Заткнись, – грубо рявкнул Ридгер и сверкнул глазами так, что возникшее у нее желание нахамить в ответ отпало начисто.
Она растерянно захлопала глазками и просто молча продолжала смотреть на него.
– Мы уходим, – неожиданно оповестил ее Ридгер.
– Но я… – попыталась возразить Лариса.
– Мы уходим, – очень убедительно повторил он и окинул взглядом зал в поисках официанта.
Расплатившись по счету, они вышли из ресторана на улицу.
– Ты можешь, черт побери, объяснить, что на тебя нашло?
Ридгер взглянул на часы. Затем посмотрел на девушку.
– Извини. Моя машина в твоем полном распоряжении. Олег отвезет тебя, куда ты скажешь. У меня появилось очень срочное дело. Извини.
– Извини, извини, – передразнила его Лариса. – Ты последнее время только и делаешь, что издеваешься надо мной, а потом извиняешься. Какое такое срочное дело?
Ридгер молча взял ее за локоть и подтолкнул к автомобилю.
– Отвезешь Лару, куда она прикажет, – отдал он распоряжение водителю. – Потом можешь ехать домой.
– Понял, Игорь Георгиевич. Завтра утром как обычно подъезжать? – спросил Олег, но Ридгер уже захлопнул дверь, не обращая внимания на его вопрос и на недовольные причитания Ларисы.
Он вернулся в ресторан, кивком головы подозвал администратора.
– Кто сидит за тем столиком?
Девушка бросила короткий взгляд на указанный Ридгером стол.
– Кто именно вас интересует, Игорь Георгиевич? – учтиво поинтересовалась она.
– Тот человек в центре, худощавый, – уточнил Ридгер.
Девушка виновато пожала плечами.
– Я первый раз вижу этого господина. Но столик был заказан именно на его имя, – она закрыла глаза, вспоминая имя незнакомца. – Он представился Всеволодом Светлым.
– А с ним кто?
Она снова виновато пожала плечами.
– Имена этих господ я, к сожалению, не знаю.
Отчасти удовлетворенный ответом девушки, Ридгер протянул ей купюру Европейского Союза.
– Я чем-то еще могу быть вам полезна?
Но Ридгер уже шагал в сторону выхода, набирая чей-то номер на своем телефоне.
– Алло, – услышал он голос в трубке.
– Нам нужно срочно увидеться.
– Насколько срочно? – уточнил мужской голос.
– Немедленно! – почти прокричал
– Приезжай в «Угодья охотника». Помнишь адрес?
– Помню, – ответил Ридгер, нажал на отбой и поднял руку, останавливая проезжающее мимо такси.
5
Квартира в элитном жилом комплексе на набережной Яузы была обставлена дорого, но безвкусно. Габаритная трешка, разместившая на своей площади эксклюзивную мебель и домашнюю технику, больше походила на выставочный зал, нежели на жилое помещение. Смешение стилей и цветов не выдерживало никакой критики, а расстановка отрицала все писаные и неписаные правила дизайна и уж точно не имела никакого отношения к древней китайской науке Фэн-шуй, завоевавшей в последнее время и европейскую территорию. Очевидно, что человек, проживающий здесь, был небеден, но начисто лишен вкуса и совершенно безразличен к такому пустяку, как домашний уют. Дорогие вещи были расставлены до такой степени нелепо, что складывалось ощущение мебельно-бытовой какофонии. Зато те немногочисленные люди, которые удостаивались чести посетить эту квартиру, могли воочию убедиться, что даже в хаосе можно навести порядок. В квартире царила поистине музейная чистота. Отсутствие всякой логики в обстановке отчасти компенсировалось идеально проведенной уборкой и свежим воздухом в помещениях. Паркетные полы блестели, прозрачность окон внушала впечатление полного отсутствия стекол, плитка в ванной комнате сияла, словно побывав в руках ювелира. Одежда и обувь были тщательно разложены по предусмотренным для них шкафам и полкам, а кухонные принадлежности промыты до скрипа.
Хозяин жилища Александр Венский не очень любил свою квартиру. Несмотря на то, что ремонт и обстановка обошлись ему в кругленькую сумму, он не чувствовал себя комфортно в этих стенах. Александр подолгу отсутствовал дома из-за постоянных дел и командировок, но когда возвращался, проводил практически все время в одной комнате, которую можно было бы назвать рабочим кабинетом, если бы она хоть сколько-нибудь походила на кабинет и не так сильно напоминала берлогу. Это была единственная по-настоящему жилая комната: здесь Александр и спал, и ел, и развлекался. В этой комнате он размышлял о жизни, сидя в удобном кресле или лежа на широкой кровати. Здесь находилось его окно в мир – персональный ноутбук, за которым Венский проводил много времени, рыская по сайтам в поисках интересующей его информации. Эта комната была его личной территорией, которую он ревностно оберегал от постороннего вторжения. Только близким друзьям и редким женщинам дозволялось переступить ее порог. На остальном пространстве он попытался создать респектабельный интерьер, но за отсутствием должной социальной подготовки, создал лишь повод для насмешек. Поэтому он перестал приглашать гостей и сам крайне редко бывал в других помещениях.
Сейчас Венский сидел в кресле и смотрел безучастным взглядом в экран большого телевизора на противоположной стене комнаты. Назойливые мысли о недавних событиях не давали покоя. Венский поймал себя на том, что чего-то боится, и от этого чувствовал себя совершенно обескураженным. Странное, до сего дня неизвестное состояние, появилось после выполнения последнего задания. По непонятной причине ему было жалко человека, так вызывающе смотревшего в ствол его оружия. Впервые в жизни захотелось узнать, кем был несчастный, и почему он, Венский, получил приказ о его ликвидации. Александр знал, что подобные душевные инсинуации крайне опасны. Знал, что ни к чему хорошему они не приведут. Знал, что из-за них могут возникнуть серьезные неприятности, и знал, что его куратор уже догадывается о проблемах. Он не знал только, чем все это закончится, и сможет ли он забыть о случившемся. И поэтому ему было не по себе.