Прикосновение к человеку
Шрифт:
Вероятно, это уже бред.
Конечно, судить меня может только один: Бетховен! Это я знал, это так. Но зачем мне оставляют жизнь? Я обнищал. Мое прибежище на чердаке. Хлам, осенний холод. Лист, кружась, влетает в чердачное окно. Желанная бедность! Я никогда не страшился репутации сумасшедшего. Я к этому приучен, это мне приятно. Может быть, именно это дает мне или сохраняет чувство свободы. Не правда ли? Давно сказали мне: «Юрий, тебя хотят держать при РАПП как своего сумасшедшего». Это так. Это навсегда определило мое общественное положение. Но там, внизу, на улицах большого города, по всей стране, должно быть, немало еще
И девушка протягивает руки ко мне. Я все понимаю. Я понимаю, зачем влюбленные пришли ко мне, зачем я живу: я должен им сказать, какие у девушки руки. И я говорю им это. Одно слово.
«Вот видишь, Валя, я говорил тебе, что он все знает, — обрадованно восклицает юноша. — Я тоже видел, что у тебя необыкновенные руки, но я не умел назвать это. Спасибо. Пойдем, Валя».
Вот вам повесть о назначении поэта. Я знаю эти руки, но я не скажу вам тех слов, какие нужны для того, чтобы повесть писать. Я могу вам ее показать.
— Что? — спрашиваю я. — Что показать? Повесть?
— Эту девушку. Валю. Вот она. Смотрите. Она сейчас войдет.
— Кто? — спрашиваю я.
— Валя. А может быть, у нее другое имя. Такое, как у гамсуновской героини. Помните — Иллояли? Впрочем, не утверждаю. Может, просто Гертруда. Несомненно, она была королевой.
— Кто?
— Валя. Вот она выходит из пещеры. Смотрите. Смотрите.
Из-за буфетной стойки выходит и приближается к соседнему столику девушка-официантка. Она протянула руку, подавая блюдо, и я увидел чудные руки. Да, это рука королевы. Увидел бы я это, если бы не рассказ, только что услышанный? Согласен. Девушке пристало бы, как сказочной королеве, появиться из пещеры…
Забавная игра? Конечно. Но самое интересное вот в чем: вдруг я чувствую, что эта игра подготовлена во мне всей моей жизнью, всеми знаниями. Да! Своею жизнью подготовлен я к пониманию сложных впечатлений и потому верю: Валя должна выйти не из-за буфетной стойки, а из глубины скалистой пещеры, с легким венцом-короной над головой, — эта несильная, юная, гибкая девушка с профилем, какие бывают на цветных витражах в средневековых соборах; а главное в ней — прелестные, гибкие, как все ее тело, матовые руки, с легким звоном умело убирающие посуду.
Благодаря всему, что случилось в жизни со мною самим, и мне доступно это видение. Этим же объясняется чувство взаимного доверия — у меня и Олеши. И он видит здесь одни и те же, общие для нас родовые признаки…
— Что вы можете сказать об этих руках? — спрашивает он.
Но здесь, увы, я сдаюсь. О руках Вали я не умею сказать больше того, что сказал. Поэт в еще не существующей повести, наверно, видит больше и говорит лучше меня.
— Но об этом никому, — придвинувшись ко мне, таинственно шепчет Олеша.
— О чем?
— О том, что вы узнали. Слышите — больше никому. Слышите?
Не посвящать больше никого в нашу тайну… А правильно ли это?
Как любовь есть тайна двух, так мечта поэта есть тайна только его одного. Но тайна эта постигается затем, чтобы приобщить к ней всех. Не в этом ли назначение поэта? И потому не вернее ли рассказать, ничего не утаивая, с точным обозначением имен,
3. Игра и смерть
С утра позвонили по телефону и сказали, что ему лучше, можно больного навестить. И я решил вернуть ему книгу. Это был «Доктор Фаустус» Томаса Манна, последнее, что читал Олеша перед своей грозной болезнью.
Книга произвела на него большое впечатление.
— Прочтите ее, — настоятельно сказал он мне, — вернете не позже, как через десять дней.
А я уже просрочил…
По дороге я купил цветы.
У дома на Лаврушинском я встретил общего нашего приятеля Леню. Он шел на меня, как пьяный, и плакал. Едва ли он что-нибудь видел: стекла его очков были мокрыми.
Лысый, очкастый Леня — человек не всегда удобный. Но есть у этого человека и большие достоинства. Основная черта его характера — беспечность не по возрасту — помогает ему быть легким и веселым собеседником. Он всегда готов поддержать веселую выдумку, а главное — он навсегда предан духу романтики, конечно, насколько это доступно человеку немолодому, отцу семейства.
Прежде все это давалось легче. И немного сохранилось с тех пор.
Когда-то, давным-давно, этот человек за столиком кафе, где Олеша считался завсегдатаем, восторженно присягнул на верноподданность своему королю, обещал беспрекословное выполнение любого королевского повеления, но и награду потребовал немалую.
— Вы, Юрий, мой король, но вы и возложите венок на мою могилу. Согласны?
Король подумал и согласился. Больше того! Олеше игра понравилась.
— Согласен, — сказал он. — Что ж! Венок я вам принесу. Это награда вполне королевская. Торжественно возложу венок на вашу могилу. «Чем был знаменит этот человек? — спросят граждане. — Чем он так знаменит, что сам король возлагает на его могилу венок?» Над свежей могилой я произнесу речь. Я буду говорить: «Этот человек был неизвестен, но отныне он знаменит. Он будет знаменит своею верностью духу красоты. Вот почему я, король страны, где превыше всего ценится понимание прекрасного, возлагаю сей венок!»
— Но, конечно, — говорил Олеша в тот вечер за столиком кафе, — может случиться и не так. Может случиться, что не я принесу цветы на могилу верноподданного, а придет время — и вы все увидите меня мертвым в гробу, как видели уже многих… Придете ко мне домой, а я в гробу.
— Этого не будет! — воскликнул Леня.
— Короли не лгут, — отвечал Юрий. — Они иногда говорят то, чего еще не видят другие. Каждый владыка, властелин должен быть поэтом и пророком. Вы скажете, не всякий таков. С этим я готов согласиться. Но я хочу быть таким в стране, где управителями признаются только писатель и поэт. Я хочу быть королем-пророком… Вы вспомните, Леня, мои слова! Будет весна, деревья оденутся листвой… Вы думали когда-нибудь, какое это чудо? Думали ли вы о законах, по которым крупица вещества ищет и находит свое семейство и клетка объединяется с клеткой? Происходит созидание. Строится природа. Закипает жизнь. Она кипит в листьях и в стволе дерева, она кипит в наших телах… И вот опять что-то происходит… Один толчок… миг… Миг недопустимого нарушения гармонии, неисправность… Как вам нравится это слово: неисправность? И жизнь оборвана — смерть! Что это? К этому нужно готовиться всем. Об этом нужно думать. Отвечайте же мне: что это? Что?