Прикосновение разрушения
Шрифт:
Персефоне оставалось спать всего час до подъема, когда она наконец легла в постель. Аид вытянулся рядом, прижимая ее к себе.
– Персефона, – произнес Аид, щекоча своей бородкой ее ухо.
– Мм? – она слишком устала, чтобы пользоваться словами, ее веки уже были тяжелы от сна.
– Еще раз произнесешь чужое имя в этой постели – будь уверена, я отправлю его душу в Тартар.
Она открыла глаза. Ей захотелось взглянуть его, увидеть буйство в его взгляде и последовать за ним – почему это
После своего предупреждения Аид расслабился, его дыхание стало ровным и спокойным. Не желая нарушать этот покой, она прижалась к нему и уснула.
Глава V. Царский прием
На следующий день за ланчем Персефона пересказала разговор с Аидом Лексе. Они выбрали кабинку в задней части их любимого кафе, «Желтого нарцисса», обеспечившую им относительное уединение. Несмотря на гудение ресторана, Персефона до паранойи боялась говорить об Аиде на публике. Она наклонилась над столиком к Лексе и прошептала:
– Я никогда еще не видела его таким…
Непреклонным. Неуступчивым. Обычно он, по крайней мере, готов был ее выслушать, но стоило лишь имени Аполлона слететь с ее губ, как Аид решил прекратить этот разговор.
– Аид в общем-то прав, – сказала Лекса, откинувшись в своем кресле и скрестив ноги.
Персефона взглянула на свою лучшую подругу, удивленная, что та поддержала бога мертвых.
– Я имею в виду, ты и правда думаешь, что можешь просто так взять и покуситься на репутацию Аполлона? Он же золотой мальчик Новых Афин.
– Честь, которой он не заслужил с учетом того, как он относится к мужчинам и женщинам, которых «любит».
– Но… что, если люди тебе не поверят, Персефона?
– Я не могу беспокоиться о том, поверят мне люди или нет, Лекс.
Мысль о том, что на жертв Аполлона не обратят никакого внимания из-за его популярности, приводила ее в ярость, но еще больше ее бесило то, что она знала – Лекса права. Существовала вероятность, что ей никто не поверит.
– Я знаю. Я просто говорю… что все может пойти не так, как ты думаешь.
Персефона нахмурилась, смущенная словами подруги:
– И что же я думаю?
Лекса скрестила пальцы на столе перед собой и пожала плечами, наконец подняв глаза на Персефону. Ее глаза сегодня казались еще ярче – возможно, из-за дымчатых теней, которыми она накрасилась.
– Не знаю. В смысле, ты буквально надеешься урезонить бога, который не приемлет отказа. Ты словно думаешь, что волшебным образом изменишь поведение Аполлона с помощью нескольких слов.
Персефона подалась назад и вдруг заметила, что взгляд Лексы сместился на ее плечо. Боковым зрением она увидела что-то зеленое и повернула голову. Из-под ее кожи пробивались зеленые стебли. Персефона придавила их ладонью. Ее магия еще никогда не откликалась на эмоции таким образом.
– О боги! – Лекса сунула ей охапку салфеток, и Персефона прижала их к плечу. – Ты в порядке?
– Все нормально.
– Такое уже случалось?
– Нет, – ответила богиня. Она убрала салфетки, чтобы взглянуть на рану, оставленную стеблями. Разрез был маленьким, словно она оцарапалась шипом, а кровотечение почти остановилось.
Ей было крайне необходимо продолжить уроки с Гекатой.
– Это что-то божественное? – уточнила Лекса.
– Не знаю.
Она никогда не видела, чтобы таким образом проявлялись силы ее матери – как и силы Аида. Может, это был еще один пример, как плохо она справлялась с ролью богини.
– Ты расскажешь об этом Аиду?
Этот вопрос удивил Персефону.
– Зачем мне ему рассказывать?
Та принялась перечислять причины:
– Потому что такого еще никогда не случалось, потому что тебе больно, потому что это может быть как-то связано с тем, что ты богиня весны?
– Или это ерунда, – быстро ответила Персефона. – Не волнуйся об этом, Лекс.
Несколько мгновений тишины разделили подруг, а потом Лекса протянула руку над столиком, чтобы привлечь внимание Персефоны:
– Ты ведь знаешь, что я просто волнуюсь за тебя, правда?
Богиня весны вздохнула:
– Знаю. Спасибо.
Между ними снова повисла тишина, и Лекса пожала плечами:
– Думаю, на самом деле это все уже не важно. Ты ведь уже пообещала Аиду, что не будешь писать об Аполлоне… правда?
Персефона не подняла глаз, избегая взгляда подруги.
– Персефона…
– А как же Сивилла? Мы просто позволим ей и дальше страдать? – спросила Персефона.
– Нет, мы будем поддерживать ее как подруги, – ответила Лекса.
– И это значит, что я должна сделать все, что в моих силах, чтобы изобличить Аполлона.
– Это значит, что ты должна делать то, о чем тебя просила Сивилла.
Персефона поморщилась. Сивилла хотела, чтобы Персефона отпустила ситуацию, но молчание было частью самой проблемы. Сколько людей уже пострадало от рук Аполлона и промолчало об этом?
– Все боги зациклены на мести? – Лекса выдала эту фразу не задумываясь, словно задавая риторический вопрос, но Персефоне ее реплика пришлась не по нраву.
– Что ты имеешь в виду?
Лекса пожала плечами:
– Вы все хотите наказывать. Аполлон хочет наказывать своих любовников и любовниц, поэтому ты хочешь наказать его, и он наверняка за это накажет тебя. Это безумие.
– Я не хочу его наказать, – обороняясь, ответила Персефона.
Лекса приподняла бровь.
– Я не хочу! Я хочу рассказать людям, что ему нельзя доверять.
– Так же, как хотела рассказать людям, что нельзя доверять Аиду?
– Это другое.