Прикосновение варвара
Шрифт:
Возможно, я беспокоюсь по пустякам.
В середине дня мы делаем перерыв, чтобы поесть и дать отдых ногам. Она дрожит, и ее мешок с водой намертво замерз. Я протягиваю ей свой; я держу его под одеялом, чтобы тепло моего тела разморозило его. Она делает несколько глотков, но отказывается от мяса, которое я ей предлагаю. «Холодно», — сигнализирует она и прижимает руки к телу.
И тогда у меня появляется кое-что новое, о чем нужно беспокоиться. Возможно, небесные когти — не самая большая опасность для путешествия с человеком. Возможно, я не забочусь о ней так, как
Недалеко отсюда есть пещера охотника, поменьше. Вместо этого я отведу ее туда, и тогда нам потребуется два дня, чтобы добраться до Хассена. Надеюсь, он дождется от меня вестей, прежде чем снова отправиться в путь.
Мы отдыхаем еще немного, а затем я поднимаюсь на ноги, предлагая ей свою руку. Я делаю пальцами движение перемещения и указываю на далекий утес. По другую сторону от него находится горячий ручей и пещера охотника. Это будет ненамного дальше.
Она кивает и поднимается на ноги, покачиваясь на снегоступах. Она бросает на меня извиняющийся взгляд и поднимает руки, подавая сигнал, затем хмуро смотрит на свои перчатки. Ле-ла начинает снимать их, но я качаю головой и снова указываю на далекий утес. Мы можем поговорить позже.
Держа ее за руку, мы идем еще немного. Ее шаги кажутся медленнее, чем раньше, и я знаю, что она устала. Я поворачиваюсь, чтобы спросить ее, не хочет ли она, чтобы ее понесли, когда мое чувство «знания» пронзает меня, посылая холод по моему телу. Мгновение спустя я краем глаза замечаю тень.
Оно окутывает нас тьмой еще до того, как появляется время подумать. Все, что я вижу, это разинутую пасть, тянущиеся когти и зубы — так много зубов, — когда небесный коготь спускается с неба и направляется прямо к моей Ле-ла.
Я даже не думаю — я реагирую. Я отталкиваю Ле-ла в сторону и поднимаю свое копье в воздух, готовя ноги к неизбежному удару.
Я чувствую это мгновением позже; копье дергается в моих руках, затем разлетается на тысячу хрупких осколков, как раз когда челюсти смыкаются надо мной, и меня отбрасывает назад. Горячая жидкость заливает меня — кровь и липкая грязь изо рта существа. Небесный коготь кричит у меня в ушах, даже когда я слышу слабый, пронзительный крик голоса Ле-ла. Мои ноги пульсируют, а кости ноют, но я жив и невредим.
Я также нахожусь во рту этого существа.
Тварь снова кричит от боли, и я чувствую ноющий скрежет зазубренных зубов о мои покрытые кожей предплечья. Я стону от боли, когда его язык двигается, а зубы впиваются в мою кожу. Он пытается разжевать меня или вырвать из своей пасти, и моя рука зажата между рядами клыков. Мое копье исчезло, не осталось ничего, кроме скользкой сломанной рукояти. Другой рукой я ощупываю свой пояс в поисках одного из множества ножей, которые ношу с собой. Все это время небесный коготь пытается пошевелить челюстями, и моя рука кажется опасно близкой к тому, чтобы сломаться в его хватке.
Вдалеке, приглушенно,
Я должен освободиться, чтобы защитить ее.
Мои пальцы сжимаются вокруг одного из ножей на поясе; он маленький, потому что тот, что побольше, я отдал Ле-ла. Я вытаскиваю его и вонзаю в шершавый язык существа. Он проникает глубоко, и я чувствую, как небесный коготь дрожит в ответ. Снова и снова я вонзаю в него нож. Умри. Умри сейчас же! Ты удерживаешь меня от моей пары!
Нож трескается в моей руке, сломанная рукоятка вонзается в ладонь. Шок от этого отрывает меня от кровожадности, затуманивающей мой разум. Я останавливаюсь, понимая, что рот, в котором я застрял, больше не пытается меня разжевать — зубы, впивающиеся в мою руку, перестали двигаться. Однако я все еще слышу испуганные крики Ле-ла снаружи. Я пытаюсь пошевелиться, но моя голова застряла — мои рога вонзились задними концами в нёбо пасти существа. Требуется некоторое усилие, прежде чем моя голова освобождается, а затем и моя рука. Я выползаю из широко разинутой пасти небесного когтя на четвереньках, измученный и окровавленный.
Ле-ла. Я должен найти ее. Должен защитить ее. Я с трудом поднимаюсь на ноги. Моя рука болезненно пульсирует, и все мое тело болит. У меня колющая боль в хвосте и еще одна под ребрами, но я игнорирую их, обыскивая залитый красным снег в поисках своей пары.
Вот она, спиной ко мне. В руке у нее нож, она открыто рыдает и смотрит на что-то вдалеке. Оборванный шнур веревочного троса волочится за ней по снегу, как хвост, которого у нее нет.
— Ле-ла, — устало зову я. Я просто хочу прижать ее к себе и лично убедиться, что она в безопасности. Она не поворачивается, и тогда я чувствую себя глупо. Я совсем забыл. Я, пошатываясь, подхожу к ней и касаюсь ее плеча.
Она ахает и поворачивается, размахивая ножом. Ее глаза широко раскрыты и влажны, когда она оглядывает меня. На ее гладком человеческом лбу большая царапина, а на скуле багровый синяк.
Я сделал это?
— Ле-ла, — бормочу я в ужасе. Я оттолкнул ее с дороги, чтобы защитить, никогда не желая причинить ей вред. Должно быть, она приземлилась на камень. Стыд и отвращение наполняют меня, и я протягиваю руку, чтобы коснуться костяшками пальцев ее щеки. — Моя бедная пара.
Она всхлипывает и обнимает меня, сжимая мою талию.
Я напрягаюсь, потому что я весь в крови и слюнях небесного когтя, но она все еще цепляется за меня. Она хочет, чтобы я утешил ее, даже несмотря на то, что я причинил ей боль. Я ужасный партнер, но она в безопасности. Осознание этого поражает меня, и я пошатываюсь от этой мысли, падая на колени. Я прижимаюсь лицом к ее покрытой мехом груди, чувствуя, как гудит ее кхай, когда он подстраивает свою песню под мою.
Ле-ла в безопасности. Безопасно.
Безопасно.
— Рокан, — всхлипывает она, ее мягкий голос прерывается. Она снова и снова похлопывает меня по плечу. — Рокан. Рокан.