Прикосновения

Снежная Катерина

– Девочка моя, это же не чирей. Придется сдерживать.

– Может быть нам все-таки встретиться, - спрашивала я отца Кирилла.

– Твоя цель не умереть, а служить человечеству.

– Но не будем же мы так, до конца жизни. Или пока мост не найду?

– Максим, даже если все так. Нужно проявлять смирение. Значит, так угодно Богу. Встреча для тебя риск. Ордену нужна мать. И я думаю, ты лучший кандидат.

У меня так и челюсть отвисла до самого пола. Я мать? Ордену?

– Как это? Я не могу. Я не шептун.

– Разве? Ты

не умеешь работать с душой человека, не творишь молитву, не служишь людям?

Про орден я услышала недавно. Для меня он был таким же реальным, как мифы древней Греции. К тому же, я не такого себе желала.

– Но я не хочу служить ордену. Я не проходила постриг, и не служитель. Я даже не послушница.

Отец Кирилл соглашался.

– Ты шептун. То, что ты не можешь увидеть мост, не твоя напасть. Ты не первая, кто не смог. Но разве ты хочешь, чтобы дела отца твоего прервались? Он желал счастья. И хотел, чтобы ты продолжила миссию.

Честно говоря, мне было до лампочки, до всех миссий отца. Я ввязалась в это, из-за человечества. Из-за мамы. Складывалось впечатление, что чего-то он недоговаривает. С одной стороны, я дескать обычная, с другой типа шептун. Шептуны великие личности. Они умеют творить Слово так, что реальность превращается в материю, оттого и меняли ее свойства. Ну, там вода в вино, поскакать на глади озера (потом, правда, за это штрафы выписывают), стать незаметным для людского глаза, а как насчет посидеть в центре костра. Шептуны умеют. Они умеют, а я нет.

– Я сам тебе, как отец. Если для тебя, это что-то значит. Вот мой наказ, ни шагу в сторону пришлых нечестивцев.

Партия

Спустя пару недель, в одну из ночей, я услышала голос Ниршана. Со стороны. Я лежала себе в нем, пребывая в потоке.

– Максима, я знаю, ты слышишь меня. Нам нужно поговорить.

Поговорить, так поговорить. Я не против того, чтобы выслушать.

– Я знаю, ты напугана. Мы расстались в последний раз очень не просто. Но ты же понимаешь, что это не решает нашей с тобой личной проблемы.

Еще как понимаю. Потому жду, как сейчас дверь распахнется. Сюда в очередной раз вломится толпа спецназа, врачей, кто только не тыкал датчики и иголки в твою жопу Ниршан. И чем тебя не светили и не сканировали, в два злополучных часа за последние месяцы. Мне не жалко, хозяйство не мое. Но в одном он прав, утомляют еженощные посиделки.

– Я думаю, что ты, так же как и я хотела бы расцепиться.

Он замолчал, а я думала о клубе.

– Я знаю, - продолжил он.
– У тебя нет оснований и причин доверять мне. Но может, встретимся в реальности? Я даю слово, что приду один. Тебе ничего не будет угрожать. Как только решим наш вопрос, я дам тебе уйти целой и невредимой, в полной безопасности. Клянусь.

Я лежала и думала, что с радостью расцепилась бы. Как раз подоспело бы решение отца Кирилла, о том, что мост я найти не смогла. С орденом

я разобралась бы после этого. Никакая я не мать. И ничем таким заниматься не хочу и не собираюсь. Поэтому предложение Ниршана, показалось заманчивым. Легко представить, как я выйду замуж и, два часа в сутки мой муж будет спать с кем? С Ниршаном? А вдруг я не всегда смогу его сдерживать? Ну, мало ли? И режим жизни, заточенный под эти два часа, не самый удобный в мире.

– Я хочу, чтобы ты мне доверилась. Я не причиню тебе никакого вреда. Тебе ничего не угрожает. Ты будешь под моей личной защитой. Ты не знаешь, но для арктиков, дать слово, это как дать клятву на крови и роду. Поверь, я для тебя самая безопасная гавань в мире. Дай хотя бы шанс...

***

Ниршан понял не сразу, где находится. Определился по гостиничным рекламным брошюрам. Девушка пустила его.

Рим. Что ее носит по городам?

Он заказал в номер цветы, подумал и заказал кроссовки. Воспоминание, как Максима разыскивает обувь перед уходом из клуба, ему нравилось больше всего. Она двигалась, накланялась, крутилась и радовала взор. Попросил написать в записке «Путь свободен». Этим ограничился. Больше ничего не предпринимал.

И демонстрация его миролюбия, дала свои плоды.

Встречу назначили на площади святого Петра. У правого портика вначале площади. Максима решила, что там безопасней, раз овальное пространство с фонтаном посередине, всегда переполнено людьми. Ниршан ждал ее у первой колоны, мысленно прокручивая план действий.

Он дал слово, но не знал, верит ли она. Стал бы он сам верить, после случившегося в Венеции? Доверие, они нуждались в нем больше всего.

Самое важное, убедить ее, что ему стоит доверять. Ведь он не отпустит, не даст уйти, даже если Максима захочет.

В недосягаемости он умолял, уговаривал, говорил, что угодно, лишь бы она приблизилась на расстояние вытянутой руки. А затем только одно: схватить, держать и не отпускать, пока сам не решит, что делать дальше. Могло быть по-разному. По-хорошему, по-плохому, средне, но одно Ниршан знал, больше он не выпустит ее из виду. В какой-то момент времени, он решил, что она принадлежит ему. Решил. Для Максимы будет лучше, если все случится по его воле.

Вопрос шептун ли она, не сильно его тревожил. Она бы не стала делать столько глупых шагов, если бы была им. Иначе, давно проявила силу свойственную шептунам. Связь, что связывала их, мешала сильнее.

***

Мы смотрели друг на друга первые секунды оценивающе.

– Привет, - Ниршан снял очки, разглядывая меня.

Не знаю, что меня смущало, его внешний облик, или дружелюбное выражение лица. Нервно сглатываю. Он оделся не типично для арктиков. Бежевые слаксы, футболка, спортивная обувь, очки. Я ж тем более, темные брюки и футболка с бейсболкой.

– Я один, - успокоил он, доставая ладони из брюк. – Ты и я.

– И наша проблема.

– Верно, и наша проблема, - в его глазах проскочил веселый огонек.