Прикоснуться к дракону
Шрифт:
— Неужели?
— Да.
Я облизываю губы.
— А если нет?
Глаза Каоса вспыхивают, мгновенно меняя цвет с зеленого на черный.
— Я буду наполнять тебя своим семенем снова и снова, пока ты не будешь с детенышем, — его голос становится глубже.
Я сглатываю, чувствуя, как румянец приливает к моим щекам.
— А что, если я все равно захочу, чтобы ты снова наполнил меня?
Он напрягается и садится прямее, его руки опускаются на мои бедра. Двигаясь к нему лицом, оседлав его мускулистые бедра, я извиваюсь и сжимаю его толстый член, показывая ему, как
Его черные глаза сужаются, подбородок и скулы становятся острыми, брови выгибаются дугой.
— Люди спариваются ради забавы?
— Они все время спариваются, если у них есть пара, — добавляю я, стараясь не улыбаться лукаво.
Его пальцы кусают мою кожу.
— Теперь ты человек, и мы связаны. В моем племени церемония бракосочетания длится месяцами, и женщина берет своего партнера каждую ночь — даже поощряется брать его каждый день — чтобы обеспечить здоровый брак.
Из его приоткрытых, задыхающихся губ вырывается тонкая струйка пара. Его грудь прижимается к моей.
— Меня не возьмешь. Я возьму тебя.
Я чувствую, как его член дергается во мне.
— Твое прикосновение сделало достаточно.
Схватив его за плечи, я прыгаю на него.
— Ты уверен?
Его рычание наполняет мои уши.
Обхватив его за талию, я прохрипела.
— Позволь мне доставить тебе удовольствие. Как меня обучали.
На этот раз он не останавливает меня, когда я поднимаюсь и снова опускаюсь. Он не останавливает меня снова, когда я делаю это еще несколько раз. И с его грешным взглядом, сверлящим его дикость прямо в мою душу, я показываю ему, как будущий матриарх берет свою пару.
Глава 16
ВТОРОЙ ВЕЧЕР
Лежу под подмышкой Каоса, мы уже давно измотали себя. Наступил вечер, а мы все еще не двинулись с места.
Его грудь прижимается к моей спине, где мы лежим у водопада; он крепко спит. Я не знаю, спал ли он всю предыдущую ночь и насколько утомительным было для него это превращение. Когда моя рука сжимает мое импровизированное копье передо мной, удовольствие — это все, что есть, зная, что я могу сделать это для него и что я также могу защитить его.
Скоро наступит темнота. Время от времени я бросаю взгляд на небо, видимое между пологом, где голубовато-красное небо давно превратилось в темно пурпурное, все еще углубляясь, все время прислушиваясь к любым предательским признакам хищников или приближающейся самки дракона. Мы купали наши тела и смывали его семя несколько раз, после каждого гона, чтобы скрыть наш запах.
Вот уже несколько часов я не слышала ничего, кроме стонов Каоса, кваканья лягушек и журчания воды. Надеясь, что драконица двинулась дальше, я принимаю сигнал от расслабленной формы Каоса, хотя мои уши все еще дергаются при каждом звуке. «Быть так высоко на склонах помогает», — понимаю я. По крайней мере, о крокодилах здесь можно не беспокоиться.
Наша вторая ночь вместе. Такое чувство, что мы знаем друг друга целую вечность. Я не могу вспомнить, каково это — не быть связанной с ним, не чувствовать
Мне было холодно. Одиноко. Мучила жажда. До этого. Я давно уже отказалась от пары, сосредоточившись на своем младшем брате, Лейте, чтобы убедиться, что он когда-нибудь станет великим и достойным мужчиной для другой. Гордость переполняет меня, зная, что он будет именно таким. И хотя Аида все еще грустит, так внезапно потеряв надежду на пару, я помню, как Каос упоминал о другом драконе поблизости…
«Может быть, Аида не так уж и потеряна, как я думала». Насколько я ее знаю, она уже ищет собственного дракона.
Грудь Каоса ударяется о мою спину еще несколько раз, и, прижимаясь к нему еще сильнее, я наслаждаюсь его теплом в наступающем ночном холоде.
Потом у меня урчит в животе, и он напрягается.
Внезапно я оказываюсь на спине, а он нависает надо мной, пригвоздив меня взглядом.
— Голод, — напоминаю я ему.
Низкий шум отвечает мне. Его зубы сверкают. Мои ноги раздвинулись для него в ответ. Мое сердце трепещет. Боль от его первого проникновения давно исчезла, успокоенная его семенем.
— Или детеныш дракона, — бурчит он, поднимаясь и глядя на мой живот.
Он придвигает свое лицо прямо ко мне.
Дрожа, моя рука скользит по животу.
— Человек, — шепчу я. — У нас будет человек, а он, насколько я знаю, не рычит в утробе. Это всего лишь голод…
Хотя, говоря это, я начинаю тосковать. Больше всего на свете я хочу, чтобы это был ребенок, даже ребенок дракона, что-то от нас обоих, растущее в моем животе, издающее шум.
— Это просто голод.
Приподнявшись на локтях, он снова смотрит мне в глаза.
— Мне снова тебя наполнить семенем? — спрашивает он низким и лукавым голосом.
— Разве ты не голоден?
— Да, — говорит он еще тише.
Порыв тепла проходит сквозь меня.
Мой желудок снова урчит. Мое лицо вспыхивает.
— Нам надо поесть. Я ни разу не видела, чтобы ты ел.…
— С тех пор, как впервые меня увидела?
— Д-да.
Каос встает с меня, подтягивая к себе мешок с едой, который лежит рядом. Он вытаскивает два плода и протягивает один мне. Даже в тусклом свете я вижу, что они помяты. Но пища есть пища и никогда не должна пропадать впустую, если только она не гнилая или не больная.
Каос наблюдает, как я подношу фрукт ко рту и откусываю, постанывая, когда сок стекает по моему языку. Подняв руку к подбородку, я ловлю пару капель. Его взгляд следует за ней.
Он стонет.
— Я очень голоден.
Смущенный звук вырывается из меня, когда он наклоняется вперед и облизывает мой подбородок.
— Что ты делаешь?!
— Кушаю.
В течение следующих нескольких минут мы делимся плодами. Когда я кусаю, он кусает тот же фрукт, его лицо прямо перед моим. Это так интимно, что я не знаю, что еще сделать, кроме как быстро закончить. Его язык скользит между укусами и облизывает мое лицо, смывает с меня сок, прежде чем откусить еще кусочек.