Прилив

Бёрлинд Силла

— Да, из-за этого я и звоню. Хотелось бы посмотреть на подлинные материалы дела, где их можно найти?

— Вероятно, в центральном архиве в Гётеборге.

— Да? Понятно. Очень жаль.

— Хотя вы бы все равно не смогли взглянуть на них.

— Почему?

— Потому что это нераскрытое убийство, и следствие не закрыто. Только следственная группа имеет доступ к делу.

— Хм… тогда как мне лучше поступить? Как получить больше информации?

В трубке стало тихо.

Оливия сидела за рулем, приложив

к уху мобильный. О чем задумался Оке? Девушка видела, как к ней уверенным шагом приближается женщина — контролер парковки. Машина стояла на месте для инвалидов. Не очень-то хорошо. Оливия завела мотор и тут снова услышала голос научного руководителя:

— Можете попробовать поговорить с тем, кто вел расследование. Его зовут Том Стилтон.

— Я знаю. Где его можно найти?

— Понятия не имею.

— В полиции?

— Не думаю. Свяжитесь с Ольсетер, с Метте Ольсетер. Она офицер полиции, работала вместе со Стилтоном; может, она знает.

— А где ее искать?

— В управлении, в корпусе «С».

— Спасибо!

И Оливия уехала прямо из-под носа контролера.

* * *

— «Ситуашун Стокгольм»! Свежий номер! Читайте о принцессе Виктории, поддержите бездомных!

Голос Одноглазой Веры легко достигал ушей обеспеченных жителей района Софо, которые толпились при входе в торговый центр «Сёдерхалларна», где собирались набить полные пакеты мешаниной из продуктов и атрибутов процветания. Вся Верина фигура была будто создана для большой сцены Драматена. [7] Чуть более измученный вариант Маргареты Крук [8] в ее лучшие годы. Тот же острый взгляд, та же природная стать и энергия, от которой нельзя укрыться.

7

Королевский драматический театр — шведский национальный театр в Стокгольме.

8

Маргарета Крук (1925–2001) — шведская актриса театра и кино.

Торговля шла бойко. Вера избавилась уже от половины стопки.

У Арво Пярта дела складывались хуже. Он не продал ничего. Он стоял чуть поодаль, прислонившись к стене. День не задался, и ему не хотелось оставаться в одиночестве. Арво поглядывал на Веру и восхищался ее мужеством. Многие знакомые Веры, и Арво в том числе, знали о темных полосах ее жизни. Несмотря ни на что, она держалась как королева мира. Бездомная. Если не считать грязный разваливающийся фургон 60-го года выпуска, который Вера считала своим домом.

— Я не бездомная. — Так она однажды ответила покупателю, вздумавшему кичиться своим социальным положением в ее присутствии. — Я между двух домов.

Что отчасти было правдой. Вера входила в списки муниципальной программы «В первую очередь жилье» — политического проекта, целью которого

было показать, что положение стокгольмских бездомных улучшается. Ей сказали, что если повезет, она получит жилье осенью. На время. Если сможет обеспечить себя, то квартира, возможно, достанется ей насовсем.

Вера собиралась себя обеспечивать. Она всегда это делала. Почти всегда. В распоряжении у нее были фургон и пособие пять тысяч крон в месяц. Пособие это, словно буженину, Вера резала ломтиками, пока ей хватало на самое необходимое. То, чего недоставало, она находила в мусорных контейнерах. Вера справлялась.

— «Ситуашун Стокгольм»!

Еще три номера проданы.

— Ты тут будешь стоять?

Вопрос задал Йелле. Он возник из ниоткуда со своими пятью газетами и встал неподалеку.

— Да, а что?

— Это место Бенсемана.

Каждый продавец занимал определенную точку в городе. Место и имя указывались на пластиковой карте, висевшей у них на шее. Надпись на карточке Бенсемана выглядела так: «Бенсеман/Сёдерхалларна».

— Бенсеман вряд ли вернется сюда в ближайшее время, — сказала Вера.

— Это его место. Ты что, его заместитель?

— Нет. А ты?

— Нет.

— Тогда что ты тут делаешь?

Йелле не ответил.

Вера шагнула к нему.

— Тебе не нравится, что я стою здесь?

— Хорошее место.

— Ага.

— Может, поработаем вместе? — спросил Йелле.

Вера улыбнулась и посмотрела на него. Тем взглядом, который заставлял его прятать глаза. Таким, как сейчас. Йелле уставился в землю. Она вплотную подошла к нему и попыталась выловить его взгляд, словно форель зацепила за брюхо. Безуспешно. Йелле увернулся. Вера разразилась хриплым смехом, заставившим четыре семьи с маленькими детьми в аккуратных колясках немедленно ретироваться.

— Йелле! — хохотала она.

Пярт отпрянул от стены. Назревает конфликт? Он знал о Вериной горячности. И почти ничего — о Йелле. Говорили, что тот раньше жил в шхерах, где-то далеко от материка. Ходили слухи, что на острове Рёдлёга. Йелле — сын охотника на тюленей! Разговоров было много, но мало что выглядело обоснованным. Сейчас потенциальный охотник стоял у торгового центра и о чем-то спорил с Верой. Или чем там они занимались.

— О чем шумите?

— Мы не шумим, — ответила Вера. — Мы с Йелле никогда не ругаемся. Я говорю все как есть, а он таращится в пол. Ведь так?

Она обернулась, но Йелле и след простыл. Он отошел уже метров на пятнадцать. Биться за место Бенсемана Йелле не собирался. На самом деле плевать он хотел на то, где Вера продает газеты. Вопрос перемещений по городу, и только.

Йелле было пятьдесят шесть, и плевал он ровным счетом на все.

* * *

Поздним летним вечером Оливия направила свою машину на юг. Она провела насыщенный день. Не очень удачное начало, потом пустая болтовня с Ульфом Мулином, и наконец она нашла это убийство, неожиданно ее заинтересовавшее. По многим причинам. Личным, и не только.