Приманка для хищника

Харви Сара

Добежав до нашей квартиры, я захлопнула за собой дверь и привалилась к ней, задыхаясь от ужаса.

Ники на диване корчилась от смеха, по ее щекам текли слезы.

«Радионяня» по-прежнему исполняла свои обязанности.

Я слышала не только оглушительные удары своего сердца, не только всхлипы и хрюканье Ники, я слышала, как Люси пытается вскрыть череп Гордона при помощи статуэтки лошади, которой я совсем недавно восхищалась.

Несмотря на то что она использовала слабость мужа в своих интересах, в ее голосе звучала неподдельная ярость.

Когда

пятью минутами позже Люси проскользнула к нам, я решила, что моей жизни тоже грозит опасность, но как только закрылась дверь, она расхохоталась как сумасшедшая.

— Боже, это было замечательно!!! Жаль, ты не видела его лицо. — Она подлетела ко мне. схватила за руки и закружила в польке, пока наконец не повалилась без сил на диван, все еще хихикая.

— Ты должна была его видеть, — повторила она. — Это расплата за все мои страдания, за все… Он чуть не описался.

— Я тоже! — воскликнула я. — Бог знает, как я выжила.

— Не знаю, со стороны все звучало очень весело, — засмеялась Люси. — «Покажи мне стриптиз. Гордон… и делай это медленно, — просипела она.

— «Я обожаю бледно-голубые трусики», — присоединилась Ники.

— Будь вы на моем месте, вы бы так не веселились! — возмущенно прикрикнула я.

— Я бы не отказалась посмотреть. Нужно было установить там видеокамеру, — посетовала Люси.

— «Гордон, я хочу тебя!» — засмеялась Ники. — Может, Белл сможет повторить этот номер, пошлем в «Скрытую камеру».

— Ни за что! НИКОГДА! Я требую доплаты за вредность. И между прочим, Люси, что тебя задержало? Выжидали, когда наступит момент истины?

— Да, я почувствовала себя снайпером, — кивнула Люси, едва не расхохотавшись.

— «Гордон, я хочу тебя!» — хором заорали они.

Я пыталась принять строгий вид, но это не помогло.

В конце концов я сдалась и повалилась на диван вместе с ними, тоже заливаясь смехом.

Люси схватила со стола пустой бокал и подняла его в шуточном тосте.

— За хорошее избавление от плохих мужей!

— Прощайте, вероломные возлюбленные! — присоединилась к ней Ники.

— Прощайте, жопорезные трусы! — с чувством добавила я, тоже поднимая бокал. — Девочки, продолжайте веселиться. Мне нужно переодеться во что-нибудь более… э… человечное. — Я заговорила гнусавым голосом: — Знаете ли, я весь вечер тщетно пыталась избавиться от своих трусиков…

Глава четвертая

К счастью, ужасы вчерашней ночи померкли в свете нового дня. Правда, как только я закрывала глаза, в памяти воскресал кошмарный образ полуголого Гордона, извивающегося передо мной в каком-то жутком брейк-дансе. Но все отходило на второй план, стоило вспомнить, что сегодня меня ждут дела, перед которыми мог спасовать и Джеймс Бонд.

Я должна была встретиться с мамочкой.

Я собиралась позвонить ей с тех пор, как Джеми выдал меня и рассказал о моем прибытии.

Сегодня мы встречались за ланчем.

Она заедет за мной в двенадцать.

Солнце в зените.

Ники это известие обрадовало так же, как меня.

— Ты сказала ей, где я живу! — с этим криком она кинулась в кухню и попыталась спрятаться в холодильнике.

Не знаю, почему она решила, что «Кит-Кат» защитит ее, но она проглотила его с такой жадностью, словно моя мама — яд, а это — единственное противоядие.

Ник панически боится моей мамы. Говоря откровенно, меня она тоже пугает.

Тем более сейчас.

Встреча со мной ее не обрадует.

Она никогда особенно мне не радуется, так что удивляться тут нечему, но боюсь, тот факт, что я вернулась полтора месяца назад, а встречаемся мы только сегодня, сведет вероятность ее радости до минимума.

Без пяти двенадцать я уже ждала на улице у дома. Меня била дрожь, и, можете поверить, не потому, что ледяной ветер задирал очередную одолженную у Ники юбку.

За все время, что меня не было, я послала ей, кажется, всего три открытки (одну на Рождество, две — с большим опозданием на день рождения) и одно письмо. Маловато, если говорить об исполнении дочернего долга!

Боюсь, сегодня мне достанется двухлетний запас ворчания. Горы брюзжания, море выговоров, которое захлестнет меня с головой.

В моем возрасте она уже была второй раз замужем, растила ребенка и управляла новорожденным бизнесом, и все это — одной левой.

Она всегда была такой — невероятно компетентной. Возможно, именно поэтому рядом с ней мне всегда было не по себе. Что бы я ни делала, перед глазами у меня маячили ее достижения, а учитывая то, что мне самой ничего особенного достичь не удалось, сравнение явно было не в мою пользу. Правда, я прошла пешком чуть ли не всю Азию и Австралию и при этом осталась в живых, но для моей мамы это не было достижением, а лишь необыкновенно длинным отпуском.

Моя мама свято верит в новую формацию суперженщин, которые могут одновременно делать

карьеру, заботиться о семье, вести социальную жизнь и заниматься дизайном интерьера.

А мне не удается даже одновременно смотреть телевизор и красить ногти. Большая часть лака размазывается по пальцам.

Что касается карьерного роста, никаких особенных позывов к этому я не испытываю. У меня нет призвания, нет всепоглощающего желания стать кем-то… разве что стать счастливой.

Что в данный момент мне явно не светит.

Она подъехала ровно в двенадцать и некоторое время разглядывала меня с головы до пят через окно автомобиля.

Разве не странно, что родители всегда выглядят одинаково независимо от возраста? Словно не прошли годы. Вот мне опять двенадцать, и я жду маму у школьных ворот — меня временно исключили за то, что я затянула прозрачной пленкой унитаз в туалете директрисы.

Она вышла из машины и оценивающе посмотрела на меня.

Я видела, что она не знает, что делать — улыбнуться, поздороваться и обнять меня или положить поперек колена и отшлепать.