Приметы любви
Шрифт:
— Залезь на дерево! — настаивала Агата.
— Оно сломается подо мной!
— Тогда наклони его!
— Сломается! Агата, прошу тебя, давай уйдем, а кошка, убедившись, что ей ничего больше не угрожает, спокойно покинет дерево и отправится по своим делам.
— Она же испугана! Смотри как дрожит! Бедняжка будет сидеть здесь до темноты, а потом… Прыгнет и переломает себе все лапы! Как ты можешь быть таким бесчувственным!
Роберт подошел к дереву: кошка не казалась испуганной, напротив, она смотрела на него столь же внимательно и выжидающе, как и Кэрри, словно от принятого им решения зависело
— Это глупо, — тихо сказал сам себе Роберт. — Я грохнусь либо в самом начале и всех насмешу, либо уже на вершине — и тогда переломы и вывихи обеспечены. Начинаются обычные причуды. Сначала сними кошку, которая в этом не нуждается, потом нырни в пруд за перчаткой, только что туда намеренно брошенной, а потом…
До каких вершин могут дойти женские капризы, он придумать не успел. Агата крикнула: «Чего ты тянешь? Полезай на дерево!» — и он наконец-то решился: подмигнул кошке и не спеша вернулся к девушкам:
— Она отказывается от моей помощи под тем предлогом, что у меня слишком грязные руки.
Мягкое вечернее солнце просвечивало сквозь золотистую листву, напоминая, что впереди будет еще несколько приятных для прогулок дней.
Агата визжала, верещала и злилась, но Роберт уже не обращал на нее внимания, потому что Кэрри, одарив юношу загадочной и бесподобной улыбкой, сама взяла его под локоть и продолжила так некстати прерванную беседу.
Знакомство с домом Джайлзов набирало силу, и к концу следующей недели Роберт уже был там «своим» человеком, для которого слово «зайти» не означало «нанести визит».
Он познакомился с тетушкой Жанет, милейшей дамой, к которой и Артур, и Кэрри испытывали нежные чувства: любовь пополам с благодарностью. Именно эта женщина, очаровательная в своей ненавязчивой болтливости, и поведала ему о некоторых обстоятельствах, сопровождающих выход в свет Кэролайн.
Мистер и миссис Джайлз обожали дочь, посему и пытались отдалить начало ее взрослой жизни, не без основания опасаясь, что желающие сократить и без того короткий срок беззаботных незамужних лет красавицы Кэрри найдутся быстро.
Затем одно за другим последовали трагические события, после которых стало не до развлечений, юная девушка замкнулась в себе и даже всерьез собиралась окончить годы в закрытом монастыре. Но жажда жизни, которую тетушке Жанет, поспешно приехавшей из Парижа, удалось пробудить в несчастной племяннице, все-таки взяла свое.
Кэрри начала выходить в свет, обзавелась подругами, среди которых оказались признанные красавицы, вроде Лоры Вуд, и даже молоденькие еще не дебютантки, в том числе и шустрая не по годам Агата.
Но истории, которых всегда имелось в достатке у мадам Шардю, были не столь интересны, как вечерний чай перед украшенным лепниной камином в особняке на Портлэнд-плейс или парковые прогулки с Кэрри, Агатой и Селеной.
Посторонние глаза и уши не сильно мешали общению, и Роберт начинал понимать, что ради Кэролайн он может много кого вытерпеть. Правда, от мечты остаться с ней наедине он тоже не мог отказаться и наконец решился пригласить девушку на загородную прогулку. Возвратилась теплая погода, на пристанях Темзы можно было найти недурной катер по приличной цене.
Роберт
Кэрри с видимым удовольствием приняла приглашение, и все бы было ничего, но в последний момент к ним внезапно присоединился Артур, загрузивший четвертое посадочное место в катере корзинами с выпечкой и прочей снедью и запасными пледами.
Он ни на минуту не оставлял молодых людей, вносил невнятные предложения, жаловался на духоту и опасался дождя. Если бы Роберт имел право действовать по своему усмотрению, то воткнул бы ему в рот кляп и связал бы руки-ноги, но резко обойтись с братом Кэрри было нельзя.
Единственная радость — недолгая прогулка по берегу, случившаяся в то время, когда Артур тонкими прозрачными ломтиками нарезал грудинку.
В эти минуты Кэрри находилась только с ним, с Робертом.
Ножка ее внезапно попала в кротовью нору, и девушка была вынуждена схватиться за спутника, чтобы не упасть. Ее руки почти сомкнулись на его шее, лицо оказалось так близко, что Роберту стало все равно, видит их кто-нибудь или нет, и он бы обязательно поцеловал Кэролайн, потому что сил ходить вокруг да около уже не хватало… Но в этот миг молодых людей окликнул спешащий от корзины с сандвичами Артур, и объяснение пришлось отложить.
Возвращаясь в тот вечер домой, Роберт мог утешать себя лишь одной мыслью: отпуская девушку, он успел заметить в темных глазах Кэрри сердитое разочарование, что оставляло вполне ощутимую надежду. И он дал себе слово, что в ближайшее время непременно сдвинет ситуацию с мертвой точки.
Его охватил уже подзабытый азарт охотника-ловеласа. Когда-то Роберт неплохо владел искусством обольщения. Сейчас лее ему требовалось пройти первую стадию очарования, вместе с чем необходимо было решить задачу устранения бдительных родственников и соперников. И если первых двух кавалеров Кэрри он вовсе не принимал в расчет, то почти не имеющий недостатков Гарри Эдварде прочной стеной стоял на пути. А еще Артур… Который опекал сестру столь заботливо, что она каждый раз оказывалась неуловимым образом хоть и на близком, но непреодолимом расстоянии.
Маленькие трудности не отпугивали, а только раззадоривали Роберта, и если иногда слабые уколы совести напоминали о недопустимости манипулирования людьми, он с презрением отмахивался от них и продолжал использовать дружбу с Артуром как повод для встречи с Кэрри, а старые связи и почти открытые провокации — как лишнюю возможность избавиться от посторонних глаз и ушей.
Мадам Шардю выпроваживалась в галантерейный магазин за шпильками с резными черно-белыми шариками, украшавшими зажим. Недоумевающий галантерейщик объяснял, что украшений из Индии не поступало уже больше полугода, но в качестве компенсации предлагал столь очаровательные жемчужные пуговицы, что тетушка возвращалась только к вечеру. Том по фальшивому билету отправлялся на полулегальную лекцию к подпольной анатомичке и оставался там до утра, потому что в целях безопасности участников такие увеселения проводились за закрытой снаружи на висячий замок дверью.