Прими как есть
Шрифт:
Стас поморщился, когда дверь впереди снова хлопнула, и прозвучал женский голос:
— Ну? Поехали?
Таня оглянулась, проверяя Холодного. Удостоверилась в том, что он не собирается буйствовать и, кивнув, добавила:
— Даже не верится, что всё закончилось благополучно…
— Он не совсем пропащий, Тань, — ответил Никита, тоже взглянув на друга. Тот, похоже, даже не собирался реагировать на их голоса.
— Понятное дело: он твой друг, — девушка пожала плечами, отворачиваясь.
А
— Поехали, — вздохнул Никита, и машина плавно сдвинулась с места.
Холодный открыл глаза.
Зря он это сделал. Потому что перед ним всё резко закружилось, а в глотке поселилось чувство тошноты.
— Бля, — простонал, зажимая кнопку, чтобы опустить окно, — Никитос, давай только не растягивать удовольствие? А то я блевану тут…
— Говори с ним, — прошептала Таня, надеясь, что разговор хоть как-то отвлечёт Холодного от тошноты.
— Стасян, потерпи, — Никита выехал со двора, выворачивая на главную дорогу и тут же попадая на светофор, — десять минут. И будем на месте.
Хорошо бы…
— Сколько ты выпил? — Поинтересовалась Таня, снова поворачиваясь к Стасу.
— Бутылку. — Ухмыльнулся брюнет, не раскрывая глаз. — Ну, может, больше…
— Что за повод я не пойму?! — Никита мягко вдавил газ, трогаясь с места.
Просто… всё это было странным. Стас никогда не отличался эмоциональностью. Друг всегда и всё держал в себе. За редким исключением мог поделиться тем, что накипело. Да и в таком состоянии бывал не так часто. А тут… это не в его характере: забывать о возложенной на него ответственности. А тут он просто пропал. Не явился на вечер, который должен был открывать, отключил телефон и объявился пьяным прямо перед универом. Дело ведь не в Кристине?
— Повод есть, — вяло пробормотал Холодный, улыбаясь своим мыслям.
Честно говоря — хотелось плакать. Да. Именно. Он чувствовал как близок был к пропасти. Чувствовал влагу и лёгкое жжение под сомкнутыми веками. И злость. Стоило ему отдалиться от Тины, и злость толчками стала пульсировать под рёбрами.
— Ну так, может поделишься? Что за радость тебя так подкосила? Мне Лёва весь телефон сорвал. Он будет нас ждать у твоего дома. Из рук в руки тебя сдам. Всех, блядь на уши поставил…
— Сорян, — он пожал плечами, — не хотел.
— Не хотел он, — проворчал Никита, притормаживая на одном из поворотов, — Выкладывай давай…
— Я охуел, Никитос, — глубоко вдыхая произнёс Стас, забывая о том, что с ними едет Татьяна, — я так охуел, что даже бутылки тут мало. — Замолчал, вновь пропуская через себя слова Оксаны. Вновь погружаясь в тот момент, когда перед
Никита ничего не говорил. Сжимая пальцы на руле, хребтом чувствовал состояние друга. Тяжесть, медленно сковывающая его движения, давала ясно понять: произошло что-то серьёзное. А потому он молчал. Ждал, когда Холодный соберётся с мыслями, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию.
— Я сегодня прозрел, Никитос, — произнёс надсадно Стас и, приоткрыв рот, снова проглотил порцию свежего воздуха, поступающего к нему из приоткрытого окна. — И знаешь, что я подумал? М?
— Что? — тихо пробасил Ник.
— Что лучше б я сдох, чем прозрел, — хрипло рассмеявшись, Стас поправил съехавшую вниз подушку. И, набрав побольше кислорода в лёгкие, добавил: — Ты знаешь, что это мой отец… — замолчал на секунду, а затем продолжил: — а… конечно же не знаешь. Так вот: я сегодня узнал, что это мой папаша… собственной персоной, — делая вдох после каждой пары слов, — приложил руку к смерти моей мамы.
— Что? Что за бред Холодный?! — Никита резко сбавил скорость и оглянулся, одаривая своего друга красноречивым взглядом. Затем перевёл взгляд на Таню. Увидел шок на ангельском личике и, дёрнув головой, снова посмотрел на дорогу и рассеяно покачал головой. — Не гони, Стасян… — не веря, что Стас мог произнести такое вслух.
— Я говорю: мой долбанный папаша замешан в смерти моей матери, блядь! Понимаешь?! Это не несчастный случай, Никитос! — Стас открыл глаза и, щурясь, посмотрел на Никиту. — Я слышал, блядь, сегодня их разговор! Его и этой шмары! Собственными ушами, — добавил устало и обречённо.
Пальцами сжал переносицу, чтобы избавиться от ряби перед глазами. Зажмурился крепко…
— Да ну нахер, — тихий голос Никиты заставил его снова открыть глаза.
— Никита! — завопила Таня.
И всё, что успел увидеть Стас — это яркая и слепящая вспышка фар.
В ушах вопль Тани и возглас Никиты: "твою мать, блядь"!
Удар.
Такой силы, что Стаса подбросило на месте. Словно ударной волной снесло. Дёрнуло вверх, а потом в сторону. Снова удар. Ему показалось, что он сломал шею. Пробил черепную коробку окончательно. Боль. Такая адская, что терпеть её нет сил.
Мам?..
Тина.
Скрежет металла. Гул в ушах. Жгучая и всепоглощающая боль.
Свет.
Чтоб тебя…
Тьма…