Примостившийся на стенке гусар

Бушков Александр Александрович

– И что же, он так ничего и не заподозрил за все эти годы?

– У меня работают не бесталанные люди, - бледно усмехнулся князь. Быть может, лучшие сценаристы мира, которые никогда не удостоятся премий. Ему давно

объяснили, что с точки зрения высших интересов партии полупарализованному вождю не следует появляться перед массами и участвовать в работе съездов, были разработаны сложнейшие, логически непротиворечивые концепции и сценарии, в полной мере учитывавшие психологию этих... господ и их видение будущего... Впрочем, иногда, крайне редко, мы вывозим его на "митинги". И демонстрируем достижения мировой революции - например, вовсе нетрудно вмонтировать в снимки бразильского карнавала несколько красных знамен и лозунгов, объявив происходящее парадом в честь очередной годовщины революции... Ет цетера, ет цетера... Словом, я готов прозакладывать голову, что он никогда, ни за что... А-пропо, что он вам написал?

Дерек, развернул бумажку. И вздрогнул. Это длилось миг. Князь был, разумеется, светским человеком, и не стал заглядывать Дереку через плечо. Это помогло журналисту овладеть собой. Кажется, его голос звучал совершенно спокойно:

– Товарищу Дереку Риду - с коммунистическим приветом. И подпись.

–

Ну да, конечно, - с оттенком скуки произнес князь.

Дерек повернулся к окну. За окном уже проплывали шумные московские улицы, и златоглавые купола храма Христа Спасителя возносились над одной из красивейших столиц мира. В кармане у Дерека лежал листок бумаги, на котором торопливым старческим почерком было написано: "Батенька, у вас добрые глаза, черкните записочку, и - молоком между строк! Кто меня здесь запер - Троцкий или Феликс? Напишите, Христом молю!"

Это была, если подумать, сенсация века. Непредставимой стоимости раритет. Пожалуй, Арманд Хаммер или люди из Гуверовского института без единого слова заполнили бы ему чек с полудюжиной нулей после единицы...

Если только он продаст.

Дереку вдруг показалось, что он, продав записку, расставшись с ней, так никогда и не ответит для себя самого на череду проклятых вопросов - что есть Истина? Где границы игры и есть ли они? Кто мы и куда идем? Что есть иллюзия и что есть счастье? И сколько еще нерешенных вопросов потянут за собой эти?

Странное дел?
– Рид стал грустен.

Быть может, это означало лишь, что юность - закончилась.

1988