Принц, Алёнушка и Волк

Корсарова Варвара

– Я не обижена! И прекрасно все понимаю, – сказала она запальчиво. – Это был мне урок, так? Воспитательный прием. Вы решили показать мне, какая я зазнайка и сноб. Я считала тебя… вас неподходящим знакомым, а вы, оказывается, вон какой! – Алёна неожиданно для себя всхлипнула и закончила срывающимся голосом:

– Подумаешь, профессор кислых щей!

Помрачневший было Онежин с удовольствием засмеялся, а Алёна вскочила, чтобы уйти с высоко поднятой головой. Но он успел схватить ее за руку и удержать.

– Постой! Прости. Конечно, ты ужасно обижена и расстроена. И думаешь, что я последняя

сволочь. Пожалуйста, сядь и выслушай. Садись, ну же! Алёна, давай поговорим, как взрослые люди.

– Как взрослые люди! Притворяться байкером Жекой было очень по-взрослому! – Алёна все же села, тяжело дыша. – До такого розыгрыша даже Валентин бы не додумался!

Она с негодованием уставилась на его руку, которая все еще крепко сжимала ее запястье. Онежин медленно разжал пальцы.

– Я никем не притворялся. По-взрослому, не по-взрослому… интересно, где ты проводишь границу? Если человек поступает так, как диктуют стереотипы, он взрослый? А по-моему – нет. Большинство взрослых – это дети, которым всучили ответственность вместо игрушек, велели вести себя серьезно и соблюдать строгие правила. Вот и все.

– Не буду спорить. Куда мне, студентке. Вам, профессорам, конечно, виднее, – Алёна гордо хлюпнула носом.

– Хочешь водички? – он налил минералки из бутылки и пододвинул стакан. – Алёна, честное слово, я не хотел делать тебе больно. Проучить немного – да, виновен. Но это все из той же оперы про мальчишек, которые дергают девочек за косички и шутят глупые шутки.

– Это уже не глупая безобидная шутка!

– Ты пей, пей. И слушай. Начать придется издалека – с рассказа о моем деде. Том самом Григории Григорьевиче Онежине.

– Он-то тут причем?

– Путаница началась из-за него. И в этой путанице я тоже как бы пострадавшая сторона.

– Интересно, каким это образом!

– Не перебивай. Дай мне закончить, а потом можешь высказать все. Итак, профессор Онежин. Дед – человек с характером и убеждениями. И сторонник идиотской традиции называть первого сына Григорием. Сейчас у нас в семье три Григория Григорьевича Онежина. Это чертовски неудобно.

– Не представляю, как вы различаете, кто из вас кто.

– Отец занимается научно-конструкторскими работами на автомобильном заводе в Германии. С дедом не ладит. С дедом вообще мало кто ладит. Деда Гриша любит, чтобы все было по его указке и гнет свою линию до последнего. Например, он пожелал, чтобы внук пошел по его стопам, потому что сын, как он сам говорит, «не удался». Короче, решил сделать из меня вундеркинда. Отец с матерью были вечно в разъездах, я жил у деда, и тот взялся за меня по полной. Школу я закончил в пятнадцать лет. Проходил два класса за год, экстерном сдавал экзамены. Притом заметь, задатков вундеркинда у меня не было. Я был обычный пацан, с обычными способностями. Мне не хотелось зубрить математику, мне хотелось гонять на велике и играть на компе.

– Ах вы бедняжечка, – пробормотала Алёна, глядя в стакан.

Онежин сделал вид, что не услышал сарказма.

– В шестнадцать я поступил в универ, окунулся в студенческую жизнь, и тут меня сорвало. Решил, что меня все достало и пошло оно все лесом. Бросил учебу на втором курсе. За копейки купил подержанный байк и поехал мотаться по городам и странам.

Потому что в тот момент мне хотелось именно этого, и я решил, что буду жить так, как нужно мне, а не так, как нужно деду.

– И что? Он лишил вас наследства и проклял? – Алёна упорно не поднимала глаз – делала вид, что любуется искрящимися пузырьками в стакане. Но чувствовала, что Онежин смотрит ей прямо в лицо.

Он говорил спокойно и серьезно, и Алёне было интересно. Очень интересно! Как и все остальное, что имело отношение к этому человеку. Но она не собиралась сдаваться и забывать обиду.

– Ничего подобного. И он, и отец меня поддержали. Умные все-таки мужики, уважаю. Поняли, когда нужно отступить. Мать, конечно, сопротивлялась, переживала... Сейчас понимаю, как хреново им было, когда я неделями не выходил на связь. Я тогда был жутким эгоистом. К счастью, ума хватило не ввязываться ни во что поганое. А спустя год я вдруг понял, что такой отвязной жизни мне мало. Я заскучал по учебникам, аудиториям и науке. Заскучал по родителям, деду. Вернулся, продолжил учебу и начал с удовольствием делать то, к чему звали гены предков-академиков. Но я извлек из того периода важный урок: в жизни не обязательно быть кем-то или чем-то одним. Не надо выбирать, кем тебе быть – или ученым, или байкером. Ничто не мешает тебе быть всем, чем угодно, причем одновременно. И не надо бояться сделать что-то неправильно. Не надо бояться допустить ошибку. Все ограничения у тебя в голове. И в головах окружающих.

Он постучал себя по виску согнутым пальцем. Алёна глянула на него мельком и опять уставилась на искры в стакане.

– А уж жить, чтобы соответствовать ожиданиям окружающих, точно не стоит.

– Спасибо за поучительный рассказ, Григорий Григорьевич. Я приму ваш жизненный урок к сведению.

– Всегда пожалуйста, – сказал Онежин с легкой досадой. – Я просто хочу, чтобы ты поняла: байкер Жека – это я, а не придуманный персонаж и не роль.

– И это приму к сведению. Однако врун какой этот байкер Жека. Помнится, он сказал, «я ваших университетов не кончал». А у самого аж две степени.

– Ваших университетов я действительно не кончал. Потому что после загула я учился за границей, в технологическом институте, и его же окончил.

– Все равно врун несчастный. Кто отвечал на мои письма? Вы или дед?

– Я. Ты писала на мой адрес. Покопайся ты чуть глубже в интернете, сразу бы поняла свою ошибку.

– Биография у вас, конечно, захватывающая Григорий Григорьевич…

 – Гриша. Алёна, пожалуйста, скажи: Гриша. Или Жека. Господи, да хоть Гри-Гри. Только не надо продолжать возводить между нами стену.

– Ладно, Гриша, – сказала она с раздражением, дернула плечом и подняла, наконец, глаза. И увидела, что он смотрит на нее строго и печально.

– Так вот, … Гриша… какое отношение все это имеет к тому, что ты меня обманывал? Что мешало тебе сразу написать в письме о путанице?

– Да, письмо... Оно было забавное. Но когда я его получил, я малость рассердился. И насторожился. Во-первых, ужасно не люблю, когда путают меня и деда. Честно, бесит, когда говорят: «А, вы внук того самого Онежина!» А на лице написано: «Ну-ну, дедушкин внучок, понятно, почему ты доктор в тридцать лет».