Принц для особых поручений
Шрифт:
— Лучшие — в смысле ты?
Кэролайн только тряхнула кудрями.
— Гладкость меня не волнует. Меня вполне устроит и комковатое золото. Но быстро ли ты работаешь? Вот в чем вопрос.
— Быстро, но… это обязательно должен быть лен?
— Немоченый лен.
— О боже.
— Это все Закон Подобия.
Румпелыптильцхен сам не до конца понимал, но объяснил как мог.
— Превращение льна в золото не совсем магия. Это алхимия. Понимаешь, магия символична, а алхимия аллегорична.
— А в чем разница?
— Сказать по правде, я точно не знаю. Но мне известно,
— Девственная бронза, — вспомнила Кэролайн.
— Верно. А лен можно прясть, потому что у него стебли изначально золотистые. Во всяком случае, до того, как их вымочат. Хм, а что такое вымачивание?
— Стебли погружают в воду, чтобы волокна легче разделялись. Но тогда они немного тускнеют.
— Тогда мне совершенно ясно, почему он должен быть немоченый. А его все равно можно прясть?
— Да, только трудно. И быстро не получится. Не думаю, что смогу сделать больше двух мер за ночь. Моей половины даже близко не хватит на приданое.
— Та девушка в Матагаре сказала мне то же самое. Поэтому нам придется прибегнуть к хитрости. Мы принесем королю первую корзину золота и скажем, что она вовсе не последняя.
Кэролайн обдумала эту идею.
— Не знаю, — проговорила она. — Я всю жизнь была честной. Я заслужила право выйти за красивого принца. Не думаю, что мне хочется начинать отношения с обмана.
— Ладно, тогда ты можешь взять свою долю золота и вложить ее. Ты тесно связана с королевским домом. Люди обязательно станут предлагать тебе участвовать во всевозможных прибыльных делах, потому что захотят поддерживать связи уже с тобой .
— Хм-м, может быть. Однако я ограничена во времени. Либо выхожу за Хэла, либо за кого-то еще. В противном случае Хэл превращается обратно в лягушку.
— Да-а, — протянул коротышка. — Это может стать для тебя проблемой. А уж какой проблемой это может стать для самого Хэла… Но если есть возможность воспользоваться случаем, то почему им не воспользоваться? Если мешок золота не поможет тебе, когда ты вернешься в замок, то почему надо думать, что он тебе повредит?
— Пожалуй, — согласилась Кэролайн. — И еще надо урегулировать вопрос о первенце.
— Что?! — вскричал коротышка.
— Ходят слухи, будто ты потребовал у той девицы ее первенца.
— Я же говорил тебе, не верь всяким гадостям! — возмутился Румпелыптильцхен. — Этим негодяям просто нравится говорить про евреев очень нехорошие вещи. Ну сама подумай, с какой стати молодой мужчина будет испытывать желание забрать ребенка, который не является его собственным? Женщины всегда рассказывают друг другу, что кто-то хочет украсть их детей — цыгане, эльфы, пираты. Да кто угодно! Если бы я хотел получить ребенка, то разве так трудно жениться и завести своего?
— Конечно, — согласилась Кэролайн. — Просто я подумала… мужчине может понадобиться ребенок, который не будет… гм.
Румпельштильцхен
— Если ты думаешь, что я понимаю, о чем речь, так вот: я вовсе ничего не понимаю.
— Ну, ты знаешь, о чем я.
— Не знаю. — Лицо коротышки сделалось абсолютно непроницаемым.
Судя по всему, решила Кэролайн, у нее сегодня день неприятных разговоров.
— Ну, это просто мысль. В смысле, это из-за того, что ты… ты… и если это перейдет на твоих детей… поэтому тебе мог понадобиться такой, который не был бы… это… деформирован.
— Деформирован? А-а! — Румпельштильцхен хлопнул себя по коротеньким ножкам. — Ты об этом? Так я болел в детстве. Это не наследственное. Я не вижу причин беспокоиться, с моими детьми все будет в порядке.
— Хорошо, хорошо. — Кэролайн тем не менее решила сменить тему. — Когда ты хочешь, чтобы я спряла золото?
— Да хоть сегодня, если ты думаешь, что у тебя найдется время.
— Здесь?
— Нет, у меня комната на краю квартала. Кстати, она помещается над лавкой золотых дел мастера, и мы сможем обменять золотую пряжу на деньги прямо там. Я имею желание получить их и убраться отсюда. На улицах поговаривают, что евреям скоро опять придется туго. Возможен даже погром. Меня это не касается, но кто может гарантировать, что я не попаду под горячую руку?
— Погром в Мелиновере? — скептически нахмурилась Кэролайн. — Я полагала, мы выше этого.
— Погром может случиться где угодно, если правящий класс решит, что банкиры его прижали. Хотя на самом деле я так и так подумывал, что настала пора переменить место жительства.
— А остальные из твоего народа… гм… этого народа уезжают?
— Они не столько уезжают, сколько их выгоняют. Но до турнира никто с места не стронется, здесь замешаны очень большие деньги. — Румпельштильцхен достал клочок ткани и что-то набросал на нем кусочком угля. — Вот тебе карта, по которой ты сможешь найти мою квартиру. Времени мы будем иметь от полуночи до рассвета, но я попросил бы тебя прийти задолго до полуночи. Надо же подготовиться.
— Приду.
— Это очень хорошо. И не надо сильно нервничать. Я обещаю быть очень нежным.
Кэролайн пожала плечами.
— Это же работа. При чем тут нежность?
Коротышка уставился на нее. Повисла долгая пауза. Наконец он произнес:
— Тебе никто не потрудился рассказать?
— О чем?
— Проклятие. — Настала очередь Румпелыптильцхена испытывать неловкость. — Я таки думал, все знают.
— Что знают?
— И подруга у тебя разве не чародейка? Я был уверен, что ты хотя бы слышала.
— Что?
Коротышка оглядел зал, словно ища подмоги. Никто не приближался. С некоторым отчаянием он произнес:
— Нет, послушай, ты же поимеешь с этого мешок золота, если не больше. Это действительно хорошая сделка, вне зависимости от того, как ты на это смотришь.
— Румпелышильцхен, о чем ты говоришь?
Коротышка осушил кружку и уставился на пустое дно.
— Гм, когда приходится приводить в действие заклинание трансформации, должна произойти… э-э, всегда происходит… оно должно сопровождаться потерей девственности.