Принц драконов

Роун Мелани

— Они уже здесь.

Пандсала указала на три больших свертка с бархатными Темно-фиолетовыми покрывалами, богато расшитыми золотыми нитками.

— Они точно такие же, как и то, что приготовлено для палилиного ублюдка. Ты обо всем подумала, Янте.

Младшая из сестер улыбнулась, когда светловолосая женщина застонала и схватилась за живот.

— О да. Обо всем… и даже больше.

***

Андраде пришла в себя от потрясения, вызванного смертью «Гонца Солнца». Когда вернулся Уриваль, она сидела в кресле. Бесстрастно выслушав его доклад, она приказала кому-то найти Антоуна,

который сегодня ночью был обязан следить за Сьонед, а затем велела позвать Камигвен. Все это она проделала с абсолютным спокойствием. В ожидании прихода девушки Андраде подробно расспрашивала Уриваля обо всем, что говорил Ролстра, а затем умолкла и глубоко задумалась.

Камигвен пришла с Оствелем. Андраде подняла бровь при виде их измятой, как видно, надетой впопыхах одежды, а затем коротко описала им события, разыгравшиеся после окончания пира у Рохана.

— Я не знаю, помните ли вы Криго. Он был старше вас на несколько лет. Очень хороший, порядочный, честный человек. Что сделал с ним Ролстра, пока неясно, но завтра с первыми лучами утреннего солнца я хочу, чтобы все фарадимы были предупреждены. Я верю, что мы останемся спокойны и сохраним дело в тайне для окружающих, однако фарадимы обязаны знать об этом.

Камигвен и ее Избранный обменялись встревоженными взглядами.

— Насколько опасен этот наркотик? Мы знаем его название?

— Ролстра не упомянул его, — ответил Уриваль.

— Так упомянет, — мрачно заверила Андраде.

— Не сомневаюсь, — откликнулся сенешаль. — Он сказал что-то вроде того, что может с его помощью управлять психикой фарадимов. Кажется, Сьонед не смогла после этого применить все свои способности, — добавил он. — И это заставляет меня удивляться, как Криго мог в течение стольких лет делать то, что от него требовал Ролстра.

— Но насколько чувствительны фарадимы к этому наркотику? — спросил Оствель, Андраде пожала плечами.

— Как только я получу информацию от Ролстры и Сьонед расскажет о своих ощущениях, мы будем спасены…

Она подняла глаза, услышав, как кто-то возле шатра назвал ее имя. Очевидно, нашли пропавшего Антоуна… Но вместо этого в шатер вошел тяжело дышавший человек, судя по фиолетовым цветам, принадлежавший к обслуге верховного принца. Он опустился на одно колено.

— Миледи, вы должны сейчас же идти.

Андраде выпрямилась в кресле, готовая наслать грубияну волдыри на уши.

— Пусть собственный врач Ролстры зашивает его!.. — начала она, но человек покачал головой.

— Это не верховный принц, миледи. Меня послали служанки Палилы и просили немедленно привести вас.

— Палилы? Зачем это? — Она нахмурилась, а затем обменялась быстрыми взглядами с Уривалем. — О Богиня! У нее схватки, не так ли?

— Да, миледи, именно так. Мне сказали, что они начались раньше срока. Ее служанки в панике, потому что врача верховного принца нет.

Поскольку Уриваль рассказал о ранах Ролстры, Андраде могла в это поверить. Она поднялась.

— Хорошо. Я иду, — На протесты остальных она ответила:

— Не будьте смешными. Мне ничто не грозит, а Палила нуждается в помощи. Уриваль, останься здесь и спроси Антоуна, когда его приведут… если приведут, на что я очень надеюсь. Ками, ты и Оствель встретитесь с другими «Гонцами Солнца» и расскажете им о том, что

было сказано здесь сегодня. Завтра утром они помогут вам. И никаких споров!

Она повернулась к человеку Ролстры.

— Эй ты, как твое имя?

— Герниус, миледи.

— Итак, Герниус, я предоставляю тебе честь нести мою сумку с медикаментами и доставить меня на барку верховного принца. Пойдем.

Стоило Андраде вступить на борт, как ее желудок возмутился. Стиснув зубы от подступившей тошноты и жуткой головной боли, она призвала на помощь все свое достоинство и последовала за служанкой в роскошную каюту Палилы. Андраде сразу же увидела, что до конца еще далеко. Отдавая приказания скопившимся вокруг беспомощным женщинам, она с отвращением обнаружила, что все они, так же, как и их госпожа, были рады отдаться под чье-то руководство. Андраде провела быстрое обследование и сказала, что следует сделать, чтобы облегчить страдания Палилы. Она видела достаточно родов, чтобы понять, что появления ребенка придется подождать, но говорить об этом Палиле не стала. Та кричала так, что могла разбудить Бога Штормов.

— Ох, перестань, — по-доброму сказала она, присев на кровать рядом с бьющейся в конвульсиях женщиной. — Не надо так дергаться. Все твои силы уходят на крик. — Ногти Палилы впились в руку Андраде, и та с философским смирением прибавила эту боль к той, которая молотом била в голове. — А сейчас успокойся. Все идет хорошо.

— Миледи… — раздалось у Андраде за спиной. Она оглянулась и, к своему большому удивлению, увидела принцессу Янте.

— Еще трое ожидают вас внизу, — сказала девушка.

— Какие трое? — непонимающе спросила Андраде.

— Роженицы.

— О Богиня! — воскликнула Андраде. — Почему вы ничего не сказали?

— Я говорю, — ответила Янте и выдавила из себя натужную улыбку. — Кроме того, они просто служанки.

— Они женщины, такие же, как ты и я! Палила застонала.

— Не оставляй меня!

Непритворный ужас, стоявший в ее глазах, не был похож на естественный страх женщины перед родами. Ее взгляд был прикован к принцессе, и Андраде поняла, что взаимная ненависть, царившая в замке Крэг, была гораздо сильнее, чем она думала.

— Я вернусь как только смогу, — ответила она Палиле. — С тобой посидит Янте.

— Нет! — вскрикнула роженица.

Но Янте села в кресло рядом с кроватью и успокаивающе погладила руку Палилы… прилагая все усилия, чтобы сделать вид, будто жалеет ее, мрачно заметила Андраде. Она постаралась отбросить это впечатление и вышла из каюты.

Спускаясь по темному трапу то и дело покачивавшейся барки, Андраде ругалась про себя на чем свет стоит. Пришлось вцепиться в веревочные перила, постараться дышать ровно и сделать все возможное, чтобы ее не стошнило. Идя на звук болезненных стонов, она вошла в душную маленькую комнату, где за тремя женщинами наблюдала… принцесса Пандсала. Еще одна неожиданность. Одна из трех уже счастливо разродилась и ревниво прижимала ребенка к груди. Другая слишком мучилась, чтобы обращать внимание на что-то другое. А третья, светловолосая женщина с горящими темными глазами, смотрела на принцессу с молчаливой ненавистью и придерживала свой вздрагивающий живот, словно хотела удержать ребенка в себе, где ему не будет грозить никакая опасность.