Принц Хаоса

Желязны Роджер Джозеф

Мандор хлопнул в ладоши, и появились вазы с фруктами. Я подлил себе кофе и макнул кадотскую фигу [1] в пиалу со взбитыми сливками. Потом заметил:

– Позже я буду обедать со своей матерью.

– Да. Я подслушал.

– Ты часто видел ее в последнее время? Как она?

– По ее словам, уединенно.

– Думаешь, она что-то затевает?

– Вероятно, – ответил брат. – Не помню случая, чтобы она чего-то не затевала.

1

популярный

в Калифорнии сорт фиг с толстой шкуркой

– Есть соображения, что именно?

– Зачем мне гадать, когда она, надо думать, все сообщит тебе прямо.

– Ты действительно так полагаешь?

– У тебя преимущество перед любым другим, ведь ты ее сын.

– И уязвимость – по той же причине.

– Все же она охотнее расскажет тебе, чем кому-либо еще.

– Кроме, возможно, Юрта.

– Почему ты так считаешь?

– Она всегда любила его больше.

– Смешно, я слышал, как он говорил то же самое о тебе.

– Ты часто его видишь?

– Часто? Нет.

– Когда в последний раз?

– Около двух циклов назад.

– Где он?

– Здесь, во Дворе.

– У Всевидящих? – Передо мной предстала картина: Юрт присоединяется к нам за обедом. Не хотелось, чтобы мать подложила мне такую свинью.

– Думаю, на одном из окольных путей. Он довольно скрытен в отношении своих передвижения… и местопребывания.

Имелось где-то порядка восьми известных мне резиденций на окольных путях к пределам Всевидящих. Выслеживать Юрта по этим тропинкам, которые еще и ведут глубоко в Тень – не так-то просто. Не то чтобы я так уж стремился этим заняться, по крайней мере не прямо сейчас.

– Что привело его домой?

– То же, что и тебя, – погребение, – сказал Мандор. – И все сопутствующее.

Все сопутствующее, разумеется!.. Если действительно существует заговор с целью посадить меня на трон, то не следует забывать, что Юрт – вольно или невольно, успешно или безуспешно – будет идти за мной по пятам.

– Мне придется убить его, – вслух размышлял я. – Не хочу. Но он не дает мне выбора. Рано или поздно Юрт поставит нас в такое положение, где место останется только одному.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Чтобы ты знал мои чувства по этому поводу и мог использовать возможные остатки своего влияния, дабы склонить его найти себе какое-нибудь другое увлечение.

Мандор покачал головой:

– У меня давным-давно нет на Юрта никакого влияния. Дара, похоже, единственная, к кому он прислушивается… Хотя подозреваю, что он по-прежнему боится Сухая. Скоро ты сможешь обсудить этот вопрос с матерью.

– Это единственная тема, которую никто из нас не станет с нею обсуждать.

– Почему бы и нет?

– Потому. Мать все всегда понимает превратно.

– Не хочет же она, чтобы ее сыновья убили друг друга.

– Конечно, нет, но я не знаю, как ее вразумить.

– Советую отыскать способ. Я бы ухитрился не оставаться наедине с Юртом, если ваши дорожки все-таки пересекутся. А если это

случится при свидетелях, то так, чтобы они видели: первый удар нанес не я.

– Принято, Мандор, – сказал я.

Какое-то время мы сидели молча. Затем он промолвил:

– Обдумай мое предложение.

– Насколько я понял его, – отозвался я.

Он нахмурился:

– Если у тебя есть какие-то вопросы…

– Нет. Я обдумаю.

Он встал. Я тоже поднялся. Жестом Мандор очистил стол, затем повернулся и направился к выходу. Я последовал за ним из бельведера и через двор к тропе.

После прогулки мы оказались в его наружном рабочем кабинете, он же приемная. Когда мы направились к выходу, Мандор сжал мне плечо.

– Итак, увидимся на похоронах.

– Да, – сказал я. – Спасибо за завтрак.

– Между прочим, как тебе эта леди, Корал?

– О, вполне ничего, – произнес я. – Она довольно… мила. А что?

Он пожал плечами:

– Обычное любопытство. Я беспокоился о ней во время ее злоключений, и теперь мне интересно, много ли она значит для тебя.

– Достаточно того, что она доставляет мне массу хлопот.

– Ясно. Хорошо, если будешь говорить с ней, передай мои наилучшие пожелания.

– Спасибо, обязательно.

– Позже продолжим наш разговор.

– Да.

Без лишней спешки я отправился в путь. До того, как ступить в пределы Всевидящих, у меня еще оставалась масса времени.

Дойдя до дерева в форме виселицы, я сделал передышку. Минутное раздумье, и я свернул налево, держась тропинки, поднимающейся среди темных скал. Ближе к вершине я шагнул прямо во мшистый валун и вышел под легкий дождь на песчаную отмель. Я бежал через поле, лежащее передо мной, пока не достиг векового дерева, под которым находился круг фейри. Я ступил в центр круга, сотворил двустишие, срифмованное на моем имени, и погрузился в землю. Когда погружение завершилось и мгновенная тьма рассеялась, я был у сырой каменной стены, глядящим вниз, в глубь панорамы надгробий и монументов.

Небо целиком затянуло тучами, гулял холодный ветер. Было ощущение сумерек, но я не мог сказать, утренних ли, вечерних. Место выглядело в точности так, каким я его запомнил: потрескавшиеся мавзолеи, затянутые плющом осыпавшиеся каменные ограды, тропинки, блуждающие под высокими темными деревьями… Хорошо знакомыми тропами я двинулся дальше.

В детстве здесь было мое любимое место для игр. В течение дюжины циклов я почти ежедневно встречался с девочкой из Тени. Ее звали Ранда. Пробираясь сквозь поросшие мокрым кустарником груды костей, я наконец приблизился к разрушенному мавзолею, где мы играли в домик. Распахнув провисшие ворота, я вошел внутрь. Ничего не изменилось, и усмешка невольно тронула мои губы. Треснувшие чашки и блюдца, потускневшая утварь – все по-прежнему свалено в углу, все в пятнах сырости. Я обмахнул постамент для гроба, служивший нам столом, и сел. Однажды Ранда просто не пришла, а потом перестал приходить и я. Я не раз гадал, какой же она стала, когда выросла…