«Принц» и «цареубийца». История Павла Строганова и Жильбера Ромма
Шрифт:
Оставшись в 62 года один, как перст, старый прокурор приступает к поискам себе новой половины и вскоре находит ее в Артонне, живописном местечке севернее Риома. Двадцать третьего февраля 1745 года он вступает в брак с Мари-Анн Денье. Она, насколько мы можем судить по позднейшему портрету кисти Воронихина и по портретам ее дочерей, как две капли воды похожих на мать, была далеко не красавицей и, быть может, поэтому засиделась в невестах: в 1745 году ей шел уже тридцать первый год. Однако социальный и имущественный статус ее семьи вполне соответствовал положению Ромма, что в глазах последнего, возможно, представляло собою б'oльшую ценность, нежели внешняя привлекательность. Отец невесты, Жан-Франсуа Денье, некоторое время успешно практиковавший в качестве хирурга, приобрел на заработанные таким образом деньги судейско-административную должность лейтенанта бальяжа. Мать, Жанна-Мария Деа, была дочерью королевского нотариуса из деревни Жимо, неподалеку от
Мари-Анн Ромм (1714–1800) была намного моложе своего престарелого мужа, из-за чего их пятерых детей ей пришлось воспитывать практически в одиночку
Помимо происхождения, молодая жена Шарля Ромма обладала такими бесценными качествами, как здоровье и плодовитость. Уже через девять с половиной месяцев после свадьбы, 8 декабря 1745 года, она подарила мужу первенца, которого назвали Николя-Шарль. Немного забегая вперед, отметим, что природа щедро одарила старшего сына Ромма, дав ему живой нрав, легкий характер, способность быстро сходиться с людьми и, самое главное, рано открывшийся талант к точным наукам. Окончив Ораторианский коллеж в Риоме, он отправится в Париж, дабы продолжить обучение в семинарии Св. Петра и Св. Людовика, что станет возможным благодаря стипендии, предоставленной дальним родственником Роммов, аббатом Фуэ. У Николя-Шарля рано проявятся недюжинные способности к математике и особенно астрономии, которую он будет изучать у знаменитого Жозефа Жерома Лефрансуа де Лаланда.
Отправленный в юности родителями учиться на юриста в Париже, Жозеф Жером Лефрансуа де Лаланд (1732–1807) открыл там для себя астрономию и быстро добился в ней феноменальных успехов, уже в 21 год став членом Академии наук
Позднее, по ходатайству того же Лаланда, Николя-Шарль Ромм получит место профессора в военно-морской школе города Рошфор-сюр-Мер, напишет знаменитые труды по навигации и в 1778 году станет членом-корреспондентом Королевской академии наук. Когда 14 марта 1805 года Николя-Шарль уйдет в мир иной, Лаланд напишет: «Никто другой не занимался с большей пользой и постоянством тем великим искусством навигации, которое является главным источником процветания и величия государств». Даже если бы его младший брат Жильбер и не снискал себе на революционном поприще трагической славы «цареубийцы» и «мученика прериаля», Николя-Шарль сделал более чем достаточно для того, чтобы фамилия Ромм заняла почетное место в анналах французской истории.
Впрочем, вернемся в Риом сороковых годов ХVIII века. Николя-Шарлю еще не исполнилось и полутора лет, когда 12 мая 1747 года у него появился брат – Жан-Франсуа, которого впоследствии тоже отправят учиться на стипендию аббата Фуэ. По воле родителей Жан-Франсуа в 21 год примет постриг в бенедиктинском монастыре. Добродушный увалень и бонвиван, любитель хороших вин и изысканных деликатесов, он также будет не чужд наукам и сочинит трактат о календарях, праздниках и нравах древних Афин и Рима.
Через 13 месяцев после рождения второго сына, 29 апреля 1748 года, жена Шарля Ромма принесла ему дочь. Веселая и добрая Антуанетта – так назвали девочку – окажется, увы, столь же некрасива, как и ее мать. Лишь в 35 лет она выйдет замуж за врача Жана Батиа, вдовца с пятью детьми на руках. Своих детей у нее так никогда и не будет.
Родившаяся 15 июня 1751 года младшая из детей Шарля Ромма – Анн-Мари, как и старшая сестра, была очень похожа на мать, однако, в отличие от Антуанетты, уже в 18 лет вступила в брак, став женой прокурора Жильбера Тайана. Ее дети – сын Жан-Батист и дочь Мари-Жанна, вошедшая в историю под семейным прозвищем «Миет», – окажут будущим биографам Жильбера Ромма бесценные услуги: первый – сохранив его архив, вторая – оставив в своих письмах красочные зарисовки из жизни семьи Ромм.
Именно на корреспонденцию Миет опирался я, говоря об особенностях характеров детей Шарля Ромма. И хотя Миет описала своих дядь и теть, когда те вошли в уже достаточно зрелый возраст, подмеченные ею черты легко позволяют представить себе их и гораздо более юными. Эти заметки Миет относятся к 1788 году, когда в ожидании приезда Жильбера Ромма из России, его мать пригласила к себе в Жимо и других своих детей. Вот каким Миет увидела Николя-Шарля: «Высокий, отлично сложенный, умное лицо, изящные манеры и речь хорошо воспитанного человека <…> В беседе г-н Ромм из Рошфора производит более яркое впечатление, чем его брат [Жильбер]; в разговоре с дамами он всегда сумеет убедить».
Николя-Шарль
А вот портрет Жана-Франсуа: «У этого доброго монаха приятная физиономия. Низенький и толстый, он все время хохочет и думает только о том, чтобы выпить и поесть. Первое, что он [приехав] спросил у матери, – есть ли у нее бургундское и жив ли еще Симон Лягушка. Мадам Ромм поняла намек и послала в Риом гонца, который привез блюдо лягушек, приготовленных знаменитым кулинаром. <…> Он [Жан-Франсуа] ни секунды не остается в покое, с ним все время надо играть или петь. Я не думала, что священнослужители могут быть такими веселыми. Он играет на скрипке и флейте и охотно соглашается аккомпанировать, чтобы мы потанцевали». [1]
1
Симон Лягушка (Simon-la-Grenouille) – риомский трактирщик, известный в то время искусным приготовлением жареных лягушек.
Не менее выразительно появление Антуанетты: «Моя тетя Батиа с мужем откликнулись на приглашение бабушки. Если бы ты только видела, – обращается Миет к кузине, – триумфальный въезд этих добрых горцев. Вдвоем на одной лошади, сапоги торчат вперед, портманто сзади; одежда и внешний вид соответствующие. Ты знаешь мою тетку и можешь представить себе, как на ней сидит костюм для верховой езды. Ее муж одет, как в старые добрые времена. Вместе они являют собою преуморительное зрелище. <…> Она [тетя Батиа] остроумна и весела. Тот, кто узнаёт ее получше, прощает ей некрасивую внешность». От Миет нам также известно, что и ее мать Анн-Мари «любит светскую жизнь и увеселения, не пропускает ни одного бала или спектакля; она везде, где развлекаются».
На фоне столь веселого и жизнелюбивого семейства странным контрастом смотрятся суровость и аскетизм Жильбера Ромма. Впрочем, уже с первых дней жизни у него все было не как у других братьев и сестер. Так, появление на свет каждого из них произошло в монотонной череде будней провинциального городка, наполненных мелкими, повседневными делами, не привлекшими к себе внимание риомских летописцев. Теперь нам уже не узнать, чем жил Риом в те дни, когда впервые увидели этот мир Николя-Шарль и Анн-Мари, Жан-Франсуа и Антуанетта. Зато мы точно знаем, что делал Риом, когда родился Жильбер, – истово молился.
В ожесточенной борьбе иезуитов, поддерживаемых высшей церковной иерархией Парижа и Рима, против янсенистов – борьбе, определявшей ход религиозной (а порою и политической) жизни Франции на протяжении большей части XVII и XVIII столетий, Риом безоговорочно стоял на стороне янсенистов. Сколько бы ни пытались клермонские епископы увещеванием и даже принуждением убедить риомское духовенство отказаться от янсенистской «ереси», оно оставалось непреклонно в своих убеждениях, в чем его твердо поддерживали и столь влиятельные в этом городе судейские учреждения. В начале 1750 года руководство епархии предприняло еще одну попытку наставить риомцев на путь истинный, прислав к ним миссию с генеральным викарием во главе. Местный житель Антуан Месье в своем дневнике так описал происшедшее: «15 февраля 1750 года, в первое воскресение Великого поста, миссия прибыла в Риом. Ее открыл г-н де Фелигонд, генеральный викарий. Освящение креста, установленного у ворот Мозак напротив селитренного завода, произвел 12 апреля 1750 года, в воскресение Доброго Пастыря, г-н Пелиссье, декан церкви Сент-Амабль по окончании вечери». Еще более подробно рассказывает об этом уже упоминавшийся выше отец Телье: «14-го числа в Риоме началась миссия, о чем вечером 14-го известили все колокола города и предместий. Г-н Фелигонд, генеральный викарий, отслужил мессу в приходской церкви. Г-н Дюфрэсс, кюре из Сейра, в тот же день читал проповедь. Из-за столпотворения народа между 5 и 6 часами вечера г-н кюре Вэрон не смог пройти в приходской храм и вынужден был у нас в церкви взять святые дары для причащения опасно заболевшего г-на адвоката Мерсье. В течение всей этой миссии, осуществляемой миссионерами из епархии, богослужения регулярно проводились в 7 и 10 часов утра и в 4 вечера. Завершилась она после Пасхи общей процессией на площади возле ворот Мозак, где был установлен и освящен ныне находящийся там крест». [2]
2
Янсенисты – сторонники янсенизма, духовно-религиозного течения внутри католической церкви, отличавшиеся, в частности, аскетизмом в повседневной жизни и приверженностью к строгой «пуританской» морали.