Принц и Принцесса

Ли Ева

Я усмехнулась: не ради банальной любви и семьи меня создавал отец, и моя мать согласилась умереть ради моего появления на свет. О нет, моя миссия была гораздо выше всего этого.

Как я к этому относилась? Философски. Это можно было понять за эту долгую и одинокую тысячу лет.

– Почему Вы не сказали, что еще и Вы можете убить своих братьев, Принцесса? – Северус, как всегда, был бесшумен, как тень.

– Зачем пугать малыша? – пожала я плечами. – Кстати, возвращаю ваши склянки, - я протянула ему пустые флаконы, он быстро забрал их, стараясь не касаться меня. – Как мне Вас отблагодарить,

Принц? Все же Вы были не обязаны лечить меня.

– Не летайте больше в такую погоду или выучите уже дорогу в больничное крыло, - язвительно бросил он, развернулся и ушел в подземелья.

Что ж, значит мне действительно вчера все показалось. Оно и к лучшему. У меня ни с кем будущего быть не может.

…только если он не станет бессмертным**…

Я мотнула головой, выкидывая из головы подобные мысли, направляясь к себе.

Комментарий к Глава 16.

*Династия Тан (618—907 гг.) — китайская императорская династия, основанная Ли Юанем. Эпоха династии Тан традиционно считается в Китае периодом наивысшего могущества страны, когда она опережала остальные современные ей страны мира в своём развитии.

**Для особо пытливых: можно на Википедии прочитать историю династии Тан, заострить внимание на Лао-Цзы (в статье о нем упоминается в разделе религии), затем перейти на Лао-Цзы, и понять, как обычному человеку/колдуну можно стать бессмертным. Ну а дальше уже думать)))

========== Глава 17. ==========

Я не появлялась в Большом Зале уже два дня, Рождество прошло, я старалась не выходить из своей комнаты без особой надобности: мной вновь овладела апатия. Но она приобрела новые черты: будто кто-то важный для меня умер, и не один, будто что-то навсегда ушло из моей жизни, наверное, я повзрослела. Давно пора, усмехнулась я.

Вечерело. За окном был очень красивый зимний закат, таких в Китае не было. Я стояла у открытого окна, закутавшись в крылья, в руке был бокал с красным вином, цвета заката.

Я грустно смотрела вдаль, внутри меня все болело, и хотелось выть волком в пустое равнодушное небо. Хотелось броситься в это небо и мчаться куда-то, лишь бы подальше от себя. Но разве от себя улетишь?

Когда вино закончилось, а солнце уже скрылось, я отошла от окна, чтобы поставить пустой бокал на стол. И именно в этот момент в мою комнату влетел мой самый старший брат, правая рука моего отца. Мы с ним практически никогда не виделись, он вечно был в небе, обозревая весь мир.

– Здравствуй, Айва, - сказал он, становясь человеком.

– Здравствуй, Сяо Лун*, - я указала жестом, чтобы он присел в кресло.

– Отец просил, чтобы ты передала мистеру Снейпу эти книги, - он кивнул, и на столе рядом с бокалом появилась внушительных размеров стопка книг. – В качестве благодарности за то, что он вылечил тебя.

– Не за это он благодарит, - бегло я просмотрела корешки книг: «Алхимия», «Магия как она есть», «Магия в Китае», «Даосские зелья», «Великие бессмертные», «Колдуны среди нас», «Кто есть кто в Китае», «Драконы и магия», «Заметки о драконах», «Путешествие к дракону».

– Не за это, - согласился со мной брат.

– Что-то еще? – я посмотрела на него грустными глазами: я отчаянно хотела

домой, но что-то меня здесь держало.

– Когда? – он вернул мне мой грустный взгляд: в его глазах читалась вся мудрость мира, вся печаль мира, вся боль мира.

Я пожала плечами.

– Если ты не признаешь, это сожрет тебя изнутри, - он не пугал, он констатировал факт.

– Каково это? – каково это быть бессмертным? Каково это все время выполнять свое предназначение? Каково это не любить? Каково это любить и знать, что твой любимый человек все равно умрет? Каково это пережить это? Каково это так жить?!

– Ты справишься, - мой брат все понял практически без слов.

Я, прямая, как струна, молча смотрела в небо, а моя душа рвалась на части. Он, безумно красивый мужчина, безумно красивый дракон зеленого цвета с четырьмя когтями, так же молча смотрел в небо, но его душа так же рвалась на части. И мы отчетливо чувствовали боль друг друга.

Каково это? Да никак. К этому не привыкнуть никогда. И самое страшное, время не лечит, память не лечит, и другие люди тоже не лечат. И каждый раз, как первый. И последний. И каждая смерть как собственная. Но каждое утро ты находишь в себе силы открыть глаза и заступить на стражу, ибо для этого ты рожден. А чувства? Без них никуда, но это никого не волнует. Истинная сыновья почтительность. Истинный долг. Вечный долг. И пусть твоя душа давно изорвана в клочья, но каждое утро ты должен открыть глаза и выбрать долг. И все принести в жертву во имя этого долга. Ибо иначе весь мир рухнет.

…а то, что твой мир давно рухнул, это никого не волнует…

– Сколько у меня есть еще времени? – тихо спросила я его.

Он поднялся, я почувствовала, что брат хотел подойти ко мне и обнять, но этого нельзя было делать.

– Ты поймешь, когда будет уже поздно, - он молил меня признать это сейчас, и улететь с ним. Видит Дракон, как я страстно желала этого, но долг превыше всего, даже когда этот маленький долг становился на пути у большого долга.

– Мне нужно доучить студентов до конца учебного года, иначе я подведу директора. А я не могу потерять лицо.

– Тогда еще 4 месяца. После ты знаешь, что делать, - он с грустью посмотрел на меня и вылетел в окно.

Я села на кровать. Отец подарил Северусу столь щедрый подарок не за то, что он вылечил меня, а за то, что, благодаря ему, я познала свое призвание.

Еще бы я это признала…

Я поднялась: надо передать эти книги адресату. Вот и рождественский подарок одинокому мужчине, который познал свой личный ад.

И что-то мне подсказывало, Северус не понаслышке знаком с таким понятием, как «долг».

Комментарий к Глава 17.

* Маленький Дракон (кит.)

========== Глава 18. ==========

– Вы знаете который час, Принцесса? – недовольно спросил меня Северус, когда мне открыл дверь.

– Может впустите меня, Принц? – хмуро поинтересовалась я: мне тоже не улыбалось к нему идти.

Он посторонился, пропуская меня внутрь. Внушительная стопка книг летела вслед за мной.

– Что это? – еще более недовольно спросил меня профессор зельеварения, когда увидел, что книги опустились на его стол.