Принц из сети
Шрифт:
Тогда я просто присела рядом и обняла маму.
«Это горе мы разделим на двоих и ей не будет так тяжело», — решила я.
Мама не двигалась, словно окаменела, но в какой-то момент ее прорвало.
— Как он мог с нами так поступить? За что? — прошептала она, всхлипнув, прежде чем по ее щекам побежали слезы.
В том, что это самоубийство, никто не сомневался. Именно поэтому я очень хотела пообщаться со следователем и передать содержание услышанного мною утреннего разговора.
— Надо бы кому-то позвонить, сообщить о случившемся, — посоветовала, появившаяся рядом Клава. — Тому, кто сможет помочь.
— Юристу,
— Вот и остались вы совсем одни на белом свете, девоньки, с Ванюшкой на руках, без поддержки и опоры, — так не вовремя в сердцах ляпнула тетя Клава и мама, уже не сдерживая себя, разрыдалась на моем плече.
5 глава Рука помощи
Перерыв весь дом и найдя то, что искали, люди из спецслужб стали постепенно покидать наше жилище. Но на их месте тут же появились другие, те, которые фотографировали место предполагаемого самоубийства и с особой дотошностью снимали у всех домочадцев отпечатки пальцев.
Следователь пришел чуть позднее и не один, а с Ильей Ильичом. Они общались так, словно сто лет знали друг друга.
— Анна Дмитриевна, примите мои соболезнования. Прилетел, как только узнал, — слизняк с порога взял в оборот мою маму, которой в ее расклеенном состоянии было уже все равно на чьем плече рыдать. — Познакомьтесь, это следователь по делу и по совместительству мой хороший друг, Запруднов Денис Петрович, — представили нам невысокого усатого мужчину в безликом сером плаще и с такой же ничем не примечательной физиономией. — Обещаю, что к этому делу он подойдет с особой тщательностью и все виновные, если таковые имеются, получат по заслугам.
«Еще как имеются!» — внутри меня все закипело от подобной наглости. Мало того, что как ни в чем не бывало приперся на место преступления, так еще и друга своего приволок, мерзкий гад!
Больше всего хотелось накинуться на него с кулаками, исцарапать лживую морду, а еще высказать все, что я думаю о его липовом сочувствии. Я-то знала, что не так давно он и сам находился с отцом в этом кабинете, и, насколько я понимаю, умирать мой папа совсем не планировал.
Только в этот момент к нам с мамой подошел глава тех самых людей из спецслужб, предлагая присесть за стол в гостиной для какого-то важного разговора. Илья Ильич уверенно навязался в качестве группы поддержки, расположившись рядом с мамой, за что она наградила его благодарным взглядом своих заплаканных глаз.
Суровый тип с непроницаемой маской на лице, блокирующей любые эмоции, сообщил нам новость, которую мы точно не ожидали услышать:
— Ваш супруг, Апраксин Владимир Иванович, проходит по делу в хищениях крупных размеров.
— Но это невозможно! — ожила мама, услышав обвинение, — Володя бы никогда…
— У нас имеются неоспоримые доказательства, — не дав договорить, перебил ее мужчина, бросив при этом недовольный взгляд на часы, словно мы отвлекали его от чего-то важного своими глупостями. — Скорее всего этим и объясняется решение вашего супруга уйти из жизни. Возможно, вы и не были в курсе, но он прекрасно знал, какая расплата ждала его за совершенное преступление. А так как спрашивать уже
— Что вы имеете ввиду?! — мама упорно отказывалась понимать услышанное. — А как же я?! У меня дети? Младшему едва исполнилось шесть месяцев.
— Да не волнуйтесь вы так, — с наигранной заботой вступился Илья Ильич, подвинув поближе к маме стакан воды, который так и хотелось вылить ему на голову. — Анна Дмитриевна, голубушка, разве я позволю, чтобы с вами или Сандрой что-то случилось? Да и государство, в крайнем случае, о вас позаботится. На первое время предоставят социальное жилье и положенное по закону пособие, а там что-нибудь придумаем.
Убеждать и успокаивать этот слизняк умел. Мама в знак доверия даже сжала его руку.
— Только освободить жилплощадь вы должны будете в течении ближайших суток. Взять с собой можно лишь личные вещи. Это тоже проконтролируют наши люди, — добил нас последней новостью слуга закона и тут мамина психика уже не выдержала. Ее словно разом обесточили, и она безвольной тряпичной куклой неожиданно свалилась со стула.
Все вокруг засуетились. Маму довольно быстро привели в чувства, от души напичкав успокоительными, но лишь для того, чтобы решить еще один немаловажный вопрос.
— Анна Дмитриевна, знаю, что сейчас вам сложно принимать подобные решения, — нашептывал Илья Ильич, придерживая ее за руку, на случай, если обморок повторится. — Именно поэтому все организационные вопросы и расходы, связанные с похоронами, я возьму на себя. Но прошу меня услышать. Самоубийства совершаются в моменты слабости, а ваш супруг был очень уважаемым и известным человеком в высоких кругах. Считаю своим долгом сохранить светлую память о Владимире Иваныче. А для этого мы не должны распространяться о произошедшем и похоронить его сегодня же! Пока не поднялась шумиха и не набежали репортеры. Если промедлить хотя бы день, позора не оберетесь! Да и фамилия Апраксиных навсегда будет запятнана.
— Но как же так, не по-людски? А вскрытие, расследование, бизнес-партнеры, которые хотели бы проститься с отцом?! — возмущенно вступилась я.
Но кто бы меня слушал? Этот гад хорошо знал на какие точки нажать, чтобы получить желаемый отклик. Никаких пятен на своей фамилии с богатой родословной, имеющей благородные корни, мама потерпеть не могла.
— Вы правы! — тут же согласилась она. — Родственников, которых стоило бы ждать, у нас нет. А журналистам видеть наш позор ни к чему. Давайте побыстрее со всем этим покончим, — обессиленно произнесла мама, прежде чем удалиться в свою комнату.
Тело отца тут же забрали какие-то люди, а Илья Ильич уехал в срочном порядке организовывать похороны. Я же, пользуясь случаем, все-таки предприняла попытку переговорить со следователем.
Усатый дяденька с серьезным лицом выслушал меня, но в ответ лишь усмехнулся. Мои подозрения в предумышленном убийстве отца он расценил как результат стресса и непринятия смерти близкого человека. А еще упрекнул, что, не имея на то никаких доказательств, очерняю единственного друга семьи, готового помогать нам в столь тяжелый час. И убедительно посоветовал помалкивать, пока великодушный Илья Ильич от нас не отвернулся.