Принц крови
Шрифт:
— Кажется, последние две недели все только и делают, что напоминают нам о нашем долге, — пожал плечами Боуррик.
— Так и должно быть. Ты высоко вознесен, Боуррик. А ты, Эрланд, только на одну ступень ниже. Власть дается тебе не для развлечений и удовольствий. Она приходит после изрядных жертв. Их приносил и ваш дед, и ваш дядя, да и ваш отец. Его ночи тревожат души людей, павших в битвах под его началом. И хотя каждый из них с радостью отдал свою жизнь за короля и страну, все же их смерть — тяжкое бремя на душе Аруты. Таков уж ваш отец. Став старше, вы научитесь лучше понимать его.
Братья
— Похолодало. Пора мне к огню. А вы идите, ищите забав. Да будьте осторожнее с нашими рыбаками. Если станете вольничать с их женщинами, они вытащат ножи прежде, чем вспомнят о вашем высоком происхождении. — Посмотрев на братьев, он повторил:
— Будьте осторожны, мальчики.
Боуррик и Эрланд, проводив взглядами старика, пошли дальше. Эрланд спросил:
— Ну, что ты думаешь?
— У старика странные идеи, — ответил Боуррик. Эрланд кивнул в ответ и махнул рукой паромщику, чтобы он перевез их к манящим огням городка на берегу.
Дул легкий ветер, вечерело; Джеймс и Гамина прогуливались по берегу. Джеймс ощущая восторг и усталость. Он не привык раскрывать душу ни перед кем и считал откровенность невозможной для себя, но оказалось, что Гамина с легкостью может преодолеть все препоны, которые он воздвиг на пути к тайникам своей души. Нет, не препоны, поправил он себя, — нашлась дверь, которую она одна могла открыть.
Ветер доносил до них ароматы цветущих в Долине Грез садов и полей. На востоке взошла средняя луна. Джеймс повернулся к своей невесте. Он любовался ее светлыми волосами, облаком окутавшими ее голову и плечи. Она посмотрела на него и улыбнулась.
— Я люблю тебя, — сказала она.
— И я люблю тебя, — сказал он ей, не веря своему счастью. — Но должен тебя покинуть.
Она отвернулась и стала смотреть на луну.
— Нет, любимый. Время моей жизни здесь истекло. Я поеду в Кеш вместе с тобой.
Джеймс обнял ее.
— Но это очень опасно. Даже с твоим даром. Мне будет спокойнее, если ты останешься здесь.
— Да? Почему же… — Сделав шаг назад, она вглядывалась в его лицо. — Я боюсь, что ты можешь отступить, Джимми, и через некоторое время начнешь убеждать себя, что мы ошиблись, и преграды на пути любви и сострадание в твоей душе станут еще выше и крепче. Ты найдешь повод отправиться в Крондор другим путем, а потом найдешь причины отложить приезд в Звездную Пристань. Некоторое время тебе будет казаться, что ты сможешь приехать ко мне, как только закончишь все дела, но будут находиться все новые и новые заботы, и ты не приедешь. И всегда будет причина, по которой ты не сможешь привезти меня в Крондор. И наконец, наступит время, когда ты просто забудешь обо мне.
Джеймс был очень удивлен. Сейчас, не защищенный своим безразличием, он был похож на мальчика, каким никогда не был, — так его смутили и встревожили слова его любимой.
— Ты так плохо обо мне думаешь?
Она, погладив его по щеке, улыбнулась, и тепло ее взгляда растопило страх, как это бывало уже десяток раз за сегодняшний день.
— Нет, любовь моя. Ноя не забываю и о страхе. Я не обладаю такими талантами, как мои сотоварищи на этом острове. Мне даны силы лечить сердца и души. Я могу слышать сны. И я видела, что
Джеймс знал, что она права. На него нахлынули воспоминания — он убежал из каморки матери по липкому от крови полу; ему было лет шесть; ничего, кроме заброшенности, он тогда не чувствовал. К глазам подступили слезы.
— Ты больше никогда не будешь одинок, — мысленно сказала она, обнимая его.
Он стоял неподвижно, держась за нее, словно она одна привязывала его к этой жизни. Как и раньше, боль отступила, оставив тепло и спокойствие. Душевные раны залечатся, но не сразу.
— Ведь и я тоже боюсь. Сомнения делают нас ранимыми, — продолжала она.
— У меня нет сомнений, — ответил он. Она улыбнулась и еще крепче обняла его.
Шаги и нарочито громкое покашливание возвестили о прибытии Локлира.
— Прости, что вмешиваюсь, Джеймс, но Паг хотел бы тебя видеть. — Он смущенно улыбнулся. — Гамина, а твоя мать хотела бы, чтобы ты помогла ей на кухне.
— Спасибо, — ответила Гамина. Она наградила Локлира теплой улыбкой и поцеловала Джеймса в щеку. — Увидимся за ужином.
Джеймс и Локлир направились к кабинету Пага. Локлир кашлянул громко, даже как-то угрожающе.
— Ты что-то задумал, — сказал Джеймс. — Давай говори.
— Послушай, мы знаем друг друга почти двадцать два года, — торопливо начал Локлир. — За это время я ни разу не замечал, чтобы ты проявлял хоть какой-нибудь интерес к женитьбе. А теперь ты вдруг входишь и заявляешь, что собираешься жениться! Я хочу сказать: конечно, она красавица, у нее такие чудесные волосы и все такое, но ты ведь знал…
— Я не знал никого, похожего на Гамину, — перебил его Джимми. — Не знаю, поймешь ты меня или нет, но она видит все, что делается в моей душе. И плохое, и хорошее, и то, что я сделал, и то, о чем только подумал, и все равно любит меня, несмотря на это. — Он вздохнул. — Тебе никогда этого не понять.
— Почему ты решил, что я тебя не пойму? — спросил Локлир.
Джеймс остановился.
— Послушай, ты — мой лучший друг. Может быть, единственный настоящий друг, но, когда дело доходит до женщин… ты особо не рассуждаешь. Ты обаятельный, внимательный, настойчивый, а когда интересовавшая тебя дама просыпается в твоей постели, тебя уже нет. И почему еще ничей брат или отец не проткнул тебя мечом… Когда дело доходит до женщин, Локи, ты не очень-то постоянен.
— А ты?
— А я теперь — как вода, бегущая вниз по склону холма, — ответил Джеймс.
— Посмотрим, что скажет Арута, — произнес Локлир. — Ведь нам, придворным баронам, нужно позволение принца, чтобы жениться, ты не забыл?
— Помню.
— Ну иди беседовать с чародеем, — сказал Локлир, когда они подошли к двери здания Академии. — Думаю, у него тоже найдется что сказать по поводу твоей женитьбы на его дочери. — И Локлир оставил Джеймса у дверей одного.
Джеймс вошел в здание и пошел по коридору в сторону основания башни, на верху которой размещался кабинет Пага. Поднявшись по винтовой лестнице, Джимми оказался перед дверью и только собрался постучать, как дверь сама распахнулась перед ним. Паг в кабинете был один, и довольно далеко от двери, но Джимми не удивился. Он вошел, и дверь за его спиной закрылась сама.