Принц крови
Шрифт:
— Королем?
— Да, олух ты с каменной головой, — произнес Локлир. — И, если мы будем тогда живы, то, преклонив перед тобой колена, притворимся, будто верим в то, что ты знаешь, что делаешь.
— Так что, — продолжил Джеймс, — твой отец решил, что хватит тебе вести себя подобно избалованному ребенку богатого скототорговца и пора начинать думать о своем поведении, как это пристало будущему королю Островов.
Эрланд подошел и, встав рядом с братом, слегка прислонился к нему.
— А почему нельзя было, — он поморщился, когда, неловко
Джеймс ответил:
— Я убедил вашего отца, что этот урок должен вам хорошо запомниться. — Он внимательно смотрел на принцев. — Вам дали образование, с вами занимались лучшие учителя, каких только нашли в Королевстве. Вы говорите… на шести, на семи языках? Вы можете производить вычисления ничуть не хуже, чем инженеры при осаде Какого-нибудь города, вы знаете придворный этикет. Вы — опытные фехтовальщики и… — тут он взглянул на двоих боксеров, — довольно толковые кулачные бойцы. — Он сделал шаг в сторону. — Но за девятнадцать лет вашей жизни вы никогда ничем не дали понять, что вы что-то большее, чем избалованные, эгоистичные дети. Вы не похожи на принцев Королевства! — Он заговорил громче, более сердитым тоном. — А теперь, когда наш урок будет окончен, вы будете вести себя как подобает наследным принцам, а не избалованным детям.
Боуррик был очень удивлен.
— Избалованные дети?
Эрланд ухмыльнулся, заметив смущение брата.
— Ну, значит, так и есть, не правда ли? Боуррику придется исправиться, и вы с отцом будете счастливы…
Недобрая улыбка Джеймса теперь предназначалась Эрланду.
— И тебе тоже придется исправиться, сын мой! Потому что если это дитя распутства кончит свои дни с глоткой, перерезанной кинжалом ревнивого мужа какой-нибудь кешианской придворной дамы, тогда именно тебе придется надеть корону кон Дуанов в Рилланоне. А если нет, так все равно ты останешься наследником, если твой брат не заимеет сына, что весьма маловероятно. Даже тогда ты, скорее всего, будешь каким-нибудь герцогом. — Немного понизив голос, он прибавил:
— Так что вам обоим надо свыкаться со своими обязанностями.
— Да, понятно, — ответил Боуррик. — Завтра и начнем. А теперь пойдем немного отдохнем… — Опустив взгляд, Боуррик увидел на своей груди руку, которая не пускала его.
— Не так быстро, — сказал Джеймс. — Вы еще не закончили урок.
— Ну, дядя Джимми… — начал Эрланд.
— Вы ведь уже все сказали, — со злостью прибавил Боуррик.
— Не думаю, — ответил барон. — Вы все еще парочка забияк. — И, повернувшись к сержантам, прибавил:
— Продолжайте, пожалуйста.
Барон Джеймс дал знак Локлиру, и они быстро вышли, оставив братьев-принцев готовиться к профессиональной порке. Когда аристократы покинули зал, Джеймс махнул рукой лейтенанту Уильяму:
— Когда они получат достаточно, доставь их в их комнаты. Потом пусть отдохнут, поедят и будут готовы после обеда встретиться с его высочеством.
Уильям, отсалютовав, повернулся и увидел,
Глава 2. ОБВИНЕНИЕ
Мальчик закричал. Боуррик и Эрланд из окна покоев родителей смотрели, как мастер клинка Шелдон пошел в атаку на юного принца Николаса. Мальчик еще раз радостно закричал, проводя отличный удар и переходя в контратаку. Мастер клинка отступил.
Боуррик, потрогав щеку, заметил:
— Неплохо он научился прыгать. — На щеке наливался огромный синяк — на память об утренней тренировке.
Эрланд согласился:
— Он унаследовал отцовский талант фехтовальщика. И даже хромая нога ему не помеха.
Боуррик и Эрланд обернулись — открылась дверь, и вошла их мать. Анита махнула рукой сопровождающим дамам, чтобы подождали ее в дальнем углу комнаты, и те тут же начали обсуждать, какую из последних придворных сплетен считать самой интересной. Принцесса Крондора подошла к сыновьям и выглянула в окно; в это время учитель поставил развеселившегося Николаса в такое положение, что тот потерял равновесие и внезапно оказался разоруженным.
— Ну нет, Ники! Ты должен был видеть его выпад! — крикнул Эрланд, забыв, что через закрытое окно брат не может его услышать.
Анита рассмеялась.
— Он так старается!
Боуррик, пожав плечами, отвернулся.
— Для ребенка он фехтует очень хорошо. Ненамного хуже, чем мы в его возрасте.
Эрланд согласился:
— Мартышка…
Внезапно мать, повернувшись к нему, ударила его по лицу. Тут же дамы в противоположном углу комнаты прекратили шептаться и уставились на принцессу. Боуррик взглянул на брата, который был так же изумлен, как и он сам. За девятнадцать лет их жизни мать ни разу не поднимала руку на сыновей. Эрланд был потрясен не болью, а самим ударом. В зеленых глазах Аниты читались гнев и сожаление.
— Никогда больше не говори так о своем брате. — Ее тон не допускал возражений. — Ты смеешься над ним, и от этого ему гораздо больнее, чем от всех перешептываний знати, вместе взятых. Он хороший мальчик и вас любит, а получает только насмешки и издевательства. Вы первый день во дворце, а он был в слезах через пять минут после того, как встретился с вами. Арута прав. Я напрасно не наказывала вас за ваши проступки. — Она повернулась, словно собираясь уходить.
Боуррик, стараясь смягчить обстановку, сказал:
— Мама, ты посылала за нами? Ты хотела о чем-то с нами поговорить?
— Я не посылала, — ответила Анита.
— Это я посылал.
Юноши повернулись и увидели, что отец стоит у небольшой двери, которая вела в его кабинет из общей семейной комнаты — так называла эту комнату Анита. Братья переглянулись: они поняли, что отец стоял тут довольно давно и видел все, что произошло между матерью и сыновьями.
После долгого молчания Арута сказал:
— Извини нас — я должен приватно побеседовать с сыновьями.