Принц Лестат
Шрифт:
Царица Обреченных. Великая Маарет назвала так свою сестру Мекаре, когда та приняла в себя Священный Источник. Она выражалась иронически. Акаша, павшая Царица, пытавшаяся завладеть миром, называла себя Царицей Небесной.
Царская Кровь. Вампиры, созданные Царицей Акашей дабы следовать по ее пути Крови и сражаться с мятежниками Первого Поколения.
Часть I
Вампир Лестат
Глава 1
Голос
Невнятный
Это произошло после того, как царице Акаше пришел конец и рыжеволосая немая Мекаре, одна из колдуний-близнецов, стала «Царицей Проклятых». Я видел все это собственными глазами – мучительную гибель Акаши в тот самый миг, как мы все думали, что умрем вместе с ней.
Это произошло после того, как я обменялся телами со смертным и вернулся в могучее тело вампира – отвергнув давнюю мечту вновь стать человеком.
После того как я вместе с духом по имени Мемнох побывал на небесах и в преисподней и вернулся на землю израненным скитальцем, утратившим вкус к познанию, правде и красоте.
Потерпев горькое поражение, я многие годы пролежал на полу часовни старого монастыря в Новом Орлеане, не внемля вечно сменяющейся толпе бессмертных вокруг меня. Я слышал их, хотел откликнуться им, но никак не мог встретиться с кем-нибудь взглядом, ответить на вопрос, отозваться на поцелуй или восхищенный шепот.
Тогда-то я и начал слышать Голос. Мужской, настойчивый, прямо у меня в голове.
Лепет, невнятный лепет. Что ж, думал я, должно быть, мы, кровопийцы, тоже подчас сходим с ума, как простые смертные – верно, это всего лишь иллюзия, порожденная моим пошатнувшимся разумом. Или, быть может статься, голос этот принадлежит какому-нибудь искалеченному древнему вампиру, что покоится где-то неподалеку, а я теперь телепатическим путем улавливаю его сны.
В нашем мире у телепатии есть некий физический предел. Ясное дело. Но голоса, молитвы, сообщения и мысли могут передаваться по цепочке, из разума в разум – а значит, этот несчастный полоумный, вполне может статься, лепечет на другой стороне земного шара.
Как я уже говорил, это было бессвязное бормотание – на разных языках, как древних, так и современных. Порой он нанизывал подряд несколько слов на латыни или древнегреческом, а после снова и снова повторял фразы современных наречий… цитаты из фильмов или даже песен. Снова и снова молил он о помощи – совсем как крохотная мушка с человеческой головой в конце известного шедевра малобюджетного кино. «На помощь, на помощь!» – как будто и сам бился в паутине, а огромный паук уже приближался к нему. «Ну ладно, ладно, как я могу помочь?» – спрашивал я, и он сразу же отзывался. Был ли он совсем рядом? Или же просто пользовался лучшей системой передачи сигнала во всем мире бессмертных?
«Слушай меня, иди ко мне…» Он твердил это снова и снова, ночь за ночью, покуда его слова не превратились для меня в бессмысленный шум.
Не вопрос – я всегда мог отключиться и не слышать его. Если ты вампир, то либо учишься отключаться от телепатических голосов, либо сходишь с ума. Да и от криков
Иногда он затихал и сам.
В начале двадцать первого века он перешел на английский.
– Почему? – спросил я.
– Потому что тебе это нравится, – ответил он резковатым, отчетливо мужским голосом. Смех. Его смех. – Все без ума от английского. Ты должен прийти ко мне, когда я зову.
И снова начал лепетать на смешении языков, и все про слепоту, удушение, паралич и беспомощность. Как всегда, закончилось дело призывами «На помощь, на помощь!» и обрывками латинских, греческих, французских и английских стихов.
Все это довольно интересно – примерно с три четверти часа. А потом – скучища смертная, вечно одно и то же.
Само собой, я не удосужился даже ответить «нет».
В какой-то момент он вскричал «Красота!» и снова понес околесицу, то и дело возвращаясь к «красоте» – и каждый раз так надрывно, что мне казалось, он всаживает мне коготь в висок.
– Ну ладно, «красота», и что с того? – спросил я. Он застонал, зарыдал, рассыпался тошнотворным бессвязным бредом. Я отключился от него примерно на год, но все равно чувствовал, как он бормочет себе, не прорываясь на поверхность. А еще года через два он начал обращаться ко мне по имени.
– Эй, Лестат, Принц-паршивец!
– Отвали.
– Нет, Принц-паршивец, мой принц, ох, Лестат… – Он повторил эти слова на добром десятке современных языков и шести или семи древних. Я прямо впечатлился.
– Ну так расскажи мне, что ли, кто ты такой, – мрачно отозвался я. Должен признаться, когда мне было слишком одиноко, я даже радовался, что он где-то тут, поблизости.
А тот год выдался для меня неудачным. Я бесцельно скитался, все мне опротивело. Я злился сам на себя за то, что «красота» жизни более не поддерживает, не питает меня, не дает сил выносить одиночество. Ночами я странствовал по джунглям и лесам, тянулся руками к нижним ветвям, рыдал и бессвязно лепетал сам с собой. Я скитался по Центральной Америке, посещал развалины цивилизации майя, бродил по бескрайним пустыням и любовался древними росписями на скалах по пути к гаваням Красного моря.
Юные вампиры-отщепенцы все так же наводняли города, по которым я гулял – Каир, Иерусалим, Мумбаи, Гонолулу, Сан-Франциско – и я устал воспитывать их, наказывать за то, что в своей неутолимой жажде они убивали невинных. Нередко их ловили и сажали в людские тюрьмы, где их испепеляло, едва наступал рассвет. Порой они попадали в руки ученых-криминалистов. Вот же досада!
Из таких историй никогда не выходило ничего путного. Но об этом позже.
Эти повсеместно расплодившиеся юнцы задирали друг друга, сбивались в шайки и дрались между собой, а тем самым осложняли жизнь нам всем. Им ничего не стоило сжечь в огне или обезглавить любого другого кровопийцу, что встанет у них на пути.