Принц на белом Ягуаре
Шрифт:
Взлетев на четвёртый этаж, я, наконец, оказалась одна в своей съёмной двушке. Одна! Чёрт! Даже пожаловаться будет некому. Как только у меня появилась эта стабильная (как мне тогда, казалось) работа, я съехала от родителей, чтобы быть полностью самостоятельной. И с одной стороны, жить отдельно было круто. Можно закатить вечеринку когда вздумается, возвращаться домой хоть ночью, не перед кем не отчитываться.
Но, с другой стороны, были и свои ощутимые минусы. Я выросла в большой и дружной семье, и сейчас отчаянно ощущала своё одиночество. Мне, как девочке воспитанной, было сложно отбиться от набегов друзей, которые решили, что теперь могут навещать меня, когда им вздумается. И мне порой было дико страшно возвращаться домой поздно. Ведь случись что, и меня долго никто не хватится. Вот и сегодня
От расстройства у меня разыгрался зверский аппетит, и тут я с ужасом вспомнила, что в связи со всеми этими событиями напрочь забыла зайти в магазин. А в холодильнике-то мышь повесилась. Вот ещё один минус житья без родителей – сам себя не покормишь, никто не покормит. Я обречённо полезла в морозилку за пельменями, заныкаными там на чёрный день. Обычно я такое не ем, но сегодня уж точно чернющий день. Поставив кастрюлю с пельменями на плиту, я решила набрать ванну – мне необходим релакс. Следом в ход пошла музыка. Я врубила самую душераздирающую подборку, чтобы всласть порыдать под неё. Затем заглянула в бар. Там одиноко стояла бутылочка дорогущего вина, которое я приготовила в подарок подруге. «Прости, Туся, оно мне сейчас нужнее», – решила я, откупоривая бутылку.
Прихватив винчик, я с удовольствием нырнула в ароматную пену. Пары бокалов на голодный желудок мне хватило, чтобы прийти в кондицию и начать подвывать очередному слезливому треку. Мой вокальный пассаж, впрочем, вскоре был бесцеремонно прерван пельменями. Они решили с шипением вылить воду из кастрюли на конфорку. Пришлось встать и снять крышку. Благо ванна стояла впритык к плите. Когда я первый раз увидела такую конструкцию, то была в лёгком шоке, а теперь вот нахожу это крайне удобным. Да и чего удивляться. Старый фонд – тут и не такое бывает. Потом я ещё немного попела, поревела, сожрала пельмени, запив их остатками вина и завалилась спать.
Утром я проснулась не по будильнику и, как ни странно, в хорошем настроении. Непонятно откуда оно вдруг образовалось, ведь, вроде, всё плохо. Но факт остаётся фактом, мне хотелось улыбаться и было какое-то неуловимо-прекрасное ощущение надвигающегося счастья. Так иногда бывает ранней весной, когда на улице ещё непроглядная серость и под ногами слякоть, а в воздухе уже запахло переменами. Так может и у меня после чёрной полосы случится вдруг что-то хорошее. Ведь Новый год же.
У меня тут же созрел план действий. Недавно мы с Тусей (которая осталась без вина) болтались по торговому центру. У нас не было задачи купить что-то определённое, просто пришли поводить жалом. Ничего особенного мы не нашли и завалились в кафе выпить винишка. После выпитого дела пошли гораздо лучше и я, как-то незаметно спустила ползарплаты на обалденные, но абсолютно непрактичные шмотки, которые до сегодняшнего дня так и висели невостребованными в моём гардеробе. Но сегодня именно тот день, когда им суждено сыграть свою роль, решила я, и уверенно достала два белых платья из шкафа. Одно было ещё ничего, а второе просто откровенно вызывающее. Они, вообще-то, были куплены для новогодней вечеринки, которая мне теперь не светит. Так что, надену одно из них прямо сейчас. Я остановилась на втором варианте – гулять, так гулять. В ход также пошли белые ботфорты на умопомрачительной шпильке и полушубок под серебристую норку с отделкой под песца. Я критично воззрилась на себя. Сколько ж мы тогда выпили, что я решилась купить всё это белоснежное безобразие? Смотрится, конечно, сногсшибательно, но кто ж в здравом уме наденет это по нашей питерской слякотной погоде? И, та-дам! Этот человек я! В этот прекрасный серый день я, нарядившись во всё белое, буду создавать у себя и окружающих новогоднее настроение. А ещё я намеревалась отомстить Джорджу. Пусть этот старый похотливый гоблин, подавится собственной слюной.
В боевом настроении я вышла из дома. Но пройти с высоко поднятой головой, как планировала, у меня не получилось. Приходилось всё время смотреть под ноги, чтобы обходить лужи. Спасибо, хоть, дождя не было, а то хороша бы я была в своей шубе.
В офисе всё прошло, как я и планировала. Когда я зашла, все молча воззрились
– Ты хорошо подумала, Даша? – он не сводил с меня вожделеющих глаз.
– Да!
– По закону ты обязана отработать ещё две недели.
– Нам обоим это не надо! – отрезала я, наклонившись к нему.
Я постаралась, чтобы в моём взгляде, при этом, одновременно читалось презрение и скрытая угроза. И, кажется, это подействовало. Он заёрзал на стуле.
– Ну, как хочешь. Трудовую книжку получишь в отделе кадров. Я сейчас их предупрежу.
Резко развернувшись на своих шпильках, я вышла из его кабинета виляя бедрами. Когда мне послышалось, как он судорожно сглотнул у меня за спиной, я расплылась в удовлетворённой улыбке.
Кадровичка, поворчав, что так не делается, всё же отдала мне мою трудовую. Я была рада, что мне больше не придётся сюда возвращаться.
Выйдя из офисного здания, я медленно шла к метро, не очень понимая, куда мне теперь направится. Мне нужно было перейти дорогу, но прямо у поребрика начиналась огромная лужа и проезжающие машины норовили окатить меня с головой. Я предусмотрительно отошла подальше, переждала поток и только тогда приблизилась к дороге. Я долго примерялась, чтобы сделать шаг пошире. Наконец, решившись я шагнула. Мне удалось поставить ногу на сухое место, но не успела я порадоваться, как услышала скрип тормозов и буквально в сантиметре от меня остановилась машина. Не донеся ещё вторую ногу, я инстинктивно отшатнулась и, конечно, не устояв на своей шпильке, со всего размаху села в лужу в прямом и переносном смысле этого слова. Из машины выскочил парень.
– Ты в порядке? – склонился он надо мной.
– Вроде, – неуверенно отозвалась я.
– Зачем ты под колёса кидаешься? – набросился он на меня.
Я не успела ничего ответить, потому что в этот момент активизировалась бабулька на остановке.
– Убили! Девушку убили! – заголосила она хорошо поставленным в очередях голосом, – Ирод, девочку сбил!
– Успокойтесь, бабушка, все живы! – поспешил заверить её незнакомец.
– Садись в машину! – это он уже мне.
Подхватив, меня под локоть, он буквально впихнул меня на переднее сиденье и резко рванул с места прежде, чем я успела что-то понять. Я медленно приходила в себя. Боже! Я в машине с абсолютно незнакомым парнем. А если он маньяк какой-нибудь? Осторожно осмотрелась. Я совсем не разбираюсь в машинах, но эта по виду дорогая. Белый кожаный салон, приятный аромат, классическая музыка. Я скосила глаза на водителя. Да он умопомрачительный красавчик. «Может и не маньяк, так и быть», – постановила я. Тут я начала осматривать себя, чтобы оценить масштабы бедствия. Шуба выглядит крайне плачевно – с неё стекает грязная водица из лужи, куда я так эпично плюхнулась. Кстати, попе тоже досталось. Чую будет нехилый синячище. Колготки разорваны, а сапоги перестали быть белыми. Блин, как всё плохо. Слёзы сами хлынули из глаз. Я судорожно всхлипнула, пытаясь сдержаться и не впасть в истерику в присутствии этого красавчика.
– Ты чего? – подозрительно покосился он на меня.
– Ничего, – мужественно выдавила я из себя.
– Ну, давай, рассказывай, что не так?
– Да всё не так, – разнылась я. – Вон шуба испорчена.
– Я оплачу химчистку, что ещё?
– Колготки разорвались.
– Ладно, куплю тебе новые.
– Что ещё?
– Я вся грязная, – подвывала я.
Он наклонился ко мне, и я почувствовала аромат его явно дорогого парфюма. Протянув руку, он достал из бардачка пачку влажных салфеток и кинул мне на колени. Я начала оттираться, не забывая при этом поскуливать.
– Что-то ещё?
– Меня сегодня с работы уволили!
– В этом тоже я виноват? – он вопросительно изогнул свою безупречную бровь.
Я лишь всхлипнула в ответ.
– А кем ты работала?
– Переводчиком.
– Да? Ну, считай, что тебе повезло. С работой я тоже постараюсь помочь. Когда готова приступить?
– Да хоть сейчас, – обрадовалась я. – У меня и трудовая с собой.
– Ну и отлично, тогда сейчас и трудоустроим тебя.
– В смысле? Прямо сейчас? – я занервничала.