Принц на белой оке
Шрифт:
…Она постаралась отогнать грустные воспоминания. Достала из кармана смартфон, надела наушники и включила Modern Talking. Приятный и нежный голос Томаса Андерса, рассказывающий о «молодой и неугомонной», которую спасет немного любви, заставил забыть обо всем, так что она не услышала короткий разговор родителей:
– Маша выросла мужененавистницей, – вздохнула Вероника, устроившись на диване рядом с мужем. Даже в домашней одежде она выглядела привлекательно и ухоженно. Только из аккуратной прически выбивалось несколько прядей. Влад улыбнулся
– Нет, ты слышал? Она говорит, что ей хорошо в одиночестве!
– И что в этом страшного?
– Ей всего двадцать два! В этом возрасте у многих девушек еще ветер в голове, они активно общаются со своими подругами, встречаются с парнями… А у Маши на уме только работа и тренировки.
– Ну да, она у нас серьезная, целеустремленная, но это скорее плюс, чем минус, – философски заметил Влад, снова взглянув на нее из-за стекол очков. – Да ладно тебе! Она обязательно выберет себе жениха, самого достойного, но всему свое время.
Он сжал ее ладонь, но прикосновение не успокоило Веронику.
– Маша постоянно думает о прошлом, только лишний раз причиняет себе боль. Не может смириться с тем, что Андрей от нее отказался. Как-то тревожно за нее.
– Такое не забывается, Ника.
– Я знаю, – вздохнула она и положила голову на плечо мужа. – Сама иногда вспоминаю Настю, прокручиваю в голове ту историю… Но Маша такая вспыльчивая! Как бы глупостей не наделала!
– Не наделает, все будет в порядке.
– Надеюсь. Главное, чтобы она не узнала, что Андрей вернулся. Если он проболтается, мы уже не сможем держать ситуацию под контролем…
Глава 2
Воспоминания продолжали мучить, даже музыка не спасала. Стоило закрыть глаза, как в сознании воскресала картина: вот она в панике мечется по комнате и открывает всевозможные ящики. А с губ лихорадочно срывается:
– Должно же что-то у них быть!
Вспомнила, как летели на пол бумаги, книги и все, что попадало под руку. Но нигде не было того, что она так отчаянно пыталась найти.
– Хоть что-нибудь, хоть какую-то подсказку, где искать этого мерзавца!
Опустошив содержимое ящиков и ничего не найдя, Маша не успокоилась. Кинулась к шкафу, начала открывать обувные коробки и перебирать одежду. Нужно покончить с этим как можно быстрее, а потом убрать весь бардак, чтобы родители ни о чем не догадались.
Тогда Маше казалось, что она готова ко встрече. Пять лет занятий каратэ не прошли даром: она заняла достойное место на соревнованиях, получила опыт, стала уверенней, выносливей, упорней. Научилась ставить цели и достигать их. Она наивно думала, что уже готова лицом к лицу встретиться с чудовищем.
Но поиски не дали результата. Маша опустилась на корточки посреди комнаты, обстановка которой больше напоминала погром, чем беспорядок, и закрыла лицо руками.
Не может быть. Не может быть, чтобы Вероника и Влад ничего не знали о мучителе матери! Что за несправедливость! Убила на поиски кучу времени,
– Надеюсь, повезет!
С этими словами наклонилась и стала осторожно перебирать вещи. И уже спустя несколько минут нашла какую-то зеленую папку. Внутри оказались документы об удочерении, свидетельство о смерти Анастасии Валерьевны Гончаровой, ее родной матери, заявление Андрея Гончарова о согласии на удочерение ребенка и другие, не особо интересные. Маша сделала несколько снимков на телефон, чтобы сохранить информацию, и принялась собирать бумаги, как вдруг увидела какой-то толстый потертый блокнот на дне отсека. Сердце дрогнуло от предчувствия чего-то важного. Полистав страницы, Маша убедилась, что интуиция ее не подвела: находка оказалась дневником ее родной матери…
***
И вот сейчас, отбросив наушники, она стояла уже возле своей кровати и доставала из своего отсека пыльную коробку.
Ты сильная, ты справишься, ты сможешь!..
Повторяла эти слова, как мантру, а эмоции все равно срывались с крючка. Как бы ни хотелось, но в грудной клетке жила не холодная льдинка, а самое настоящее сердце, умеющее чувствовать и болезненно сжиматься. И в эту минуту оно стучало очень сильно. Ведь за картонной крышкой скрывались не только воспоминания, но и боль. Боль ее настоящей матери.
Онемевшими пальцами стиснула уголки фотографии, на которой была запечатлена красивая молодая женщина: волосы, отливающие бронзой, небрежно лежали на плечах, а в зеленых глазах застыла грусть, хоть губы и изгибались в улыбке. Лицо ангела, терпевшего страдания, лицо чертовки, ненавидевшей собственную дочь… Такой она была, ее мама. Конечно, Вероника и словом не обмолвилась, как Настя относилась к Маше, но записи в дневнике прояснили все… Несмотря ни на что, она ее любила. Пусть в минуты озарения, пусть на короткие мгновения, но любила… Маша в это верила. Вера давала ей силы жить дальше, не позволяла угаснуть желанию отомстить.
Смахнув подступившие к глазам слезы, отложила снимок и достала потертый блокнот в коричневой обложке.
«Каждое утро просыпаюсь с диким нежеланием жить, потому что дышу тем же воздухом, что и он, вижу то же солнце, что и он, хожу по той же земле, что и он! Везде меня преследует. Каждое утро мечтаю прекратить этот кошмар одним лишь движением… Но останавливает мысль: будет ли это чудовище преследовать после смерти? Что вообще ждет меня на том свете? Кипящий котел за причиненные близким страдания или лестница в небеса за земные муки? Я не знаю. В любом случае, приму любой исход, лишь бы никогда больше не видеть звериных глаз своего палача…»