Принц Полуночи. Трилогия
Шрифт:
Кто имеет возможность в любой момент убить его?
– Раньше ты был один, – говорит Хильда, – а теперь нас двое. Можешь себе представить? Ты неведомо где, нашел неведомо кого, привез неведомо откуда и отдал Эрику. Неведомо зачем. Как будто тебе мало было той власти, которой ты уже обладал. А сейчас, когда я уже не стану женой императора, навсегда останусь любовницей, все становится настолько двусмысленным и некрасивым, что надо придать хотя бы видимость… я не знаю… – Хильда замедляет шаги и, подняв голову, пытается найти слово.
Тир молча кивает. Он ни черта не понял, если честно. Ситуацию уже не спасти, разговоры все равно будут, но объяснение, предложенное Хильдой, не хуже любого другого, в котором найдется хоть капля логики.
Он услышал главное: Хильда останется в Рогере. Останется в замке. Спасая душу Эрика, рискнет собственной. Она любит, поэтому будет грешить. Ради любви. Ради спасения любимого. Будет ждать, когда Эрик сам – по своей воле, повинуясь велению сердца, а не разума, – примет христианство.
Может быть, когда-нибудь это случится. И став христианином – настоящим христианином – Эрик поступит, как большинство христиан. Откажется от любых сделок с демонами. Но, во-первых, это случится еще не скоро. А во-вторых, нынешний демон умеет убегать и прятаться гораздо лучше, чем тринадцать лет назад, когда он только что появился в Саэти.
Что ж, получилось даже забавно. Вот она – та самая неодолимая сила, перед лицом которой сильные отступают в сторону, а умные – склоняются. Тир никогда не считал себя сильным. И если Казимира, по сути, вынудили отказаться от собственной природы, то Тиру всего лишь приказали завести любовницу. Кому пришлось хуже? Вот именно.
История вторая
КРЫСОЛОВ
ГЛАВА 1
И опять не верить ни во что, ну а если верить, то на сцене.
Считать дни до конца отпуска оказалось еще тем развлечением. Эрик, правда, не обещал после этого отправить старогвардейцев на границу, но и в столице оставить не грозил, так что Тир надеялся на лучшее. А пока со вкусом измывался над юной вдовой с вдребезги разбитым сердцем. Вдовой бедняжка стала в результате войны, а сердце ей разбил Тир фон Рауб. Измываться над женщиной, не причиняя ей физических повреждений, было занятием довольно однообразным, но уж всяко веселее, чем считать, сколько еще дней осталось до возвращения на службу.
А в середине элбаха, в шестнадцатый день месяца, случился прорыв в попытках повторить непонятный фокус с созданием своего фантома. Нет, сделать фантом так и не удалось, зато Тир с Блудницей умудрились мгновенно переместиться аж на сотню метров вперед.
При новых скоростях такое
Тир хотел бы продолжать полеты до тех пор, пока не выявит все открывшиеся перед ними возможности, но уже после заката понял, что нужно остановиться. Сделать передышку. Нельзя летать через силу, а «прыжок» – другого названия он пока не нашел – вызывал больше эмоций, чем рассудочного осмысления процесса. Эмоции же были утомительны.
И все равно в тот вечер Тир был доволен настолько, что даже решил осчастливить свою даму цветами и вспомнить ее имя.
Имя он вспомнил: Лата фон Лаун.
Хотя мог бы и не трудиться.
В цветочной лавке на Часовой площади его встретил не старик Зельц – один из тех немногих христиан, что соглашались вести торговлю с демоном, – а незнакомая девочка лет пятнадцати. По здешним меркам никакая не девочка, а девушка, достаточно взрослая для замужества.
– Добрый вечер, господин фон Рауб, – прощебетала она с непонятным весельем в голосе. – Что желаете купить?
Интересно, что можно купить в цветочной лавке, кроме цветов? Дурман-траву Зельц точно не продает, Тир бы знал.
– Цветы, – сказал он терпеливо. – Выбери что-нибудь.
– Для дамы или для рыцаря?
– Для дамы. – Тир сохранил невозмутимость.
Девчонка кивнула, сделала книксен и скрылась среди пышных букетов.
– Ах, – услышал Тир откуда-то из благоухающих зарослей пионов и гладиолусов, – вас считали несокрушимой твердыней, господин фон Рауб. Как жаль, что эта крепость пала.
– Девочка, – произнес он в пространство, разглядывая потолочные балки, – тебя не предупреждали, что смеяться над демонами – опасное занятие?
– А если я не смеюсь? – Ее личико выглянуло из-за корзины с маленькими, северными розами. – Если я и вправду сожалею. Может быть, я годами о вас мечтала.
– Годами? – протянул Тир. – Неужели?
– Представьте себе, – девчонка фыркнула, – не меньше четырех лет.
– Зельц тебе кем приходится?
– Отцом.
– Думаю, он не рассердится, если ты уйдешь, когда продашь все цветы.
– Не рассердится. Но продам я их не скоро.
– Уже продала. – Тир протянул ей расчетную карту «Антиграва». – Списывай, сколько нужно. Потом переоденься во что-нибудь… понаряднее. Пойдешь со мной.
– Куда?
– Куда я скажу. Все. Больше никаких вопросов.
Одна женщина, другая женщина, какая разница? Да никакой. Ту звали Лата, эту – Катрин. Имя с Земли, в Саэти такие были редкостью, но Тира привлекло не имя, а то, что Катрин показалась ему сильнее Латы.
Спросить, как ее зовут, он удосужился только утром.