Принц приказывает
Шрифт:
Ульман покачал головой.
— Он ищет желтые розы, Марта, — просто ответил он.
Марта посмотрела на Майкла Карла со страхом.
— Но ты же слишком юн для… — начала она.
— Для того, чтобы искать желтые розы? — подсказал ей гость. — Тем не менее, я ищу их уже некоторое время, Но мало кто согласен с вами на их счет, — он подумал о герцоге.
Ульман попробовал суп.
— Я ведь говорил тебе, парень, что Марта — лучшая повариха в мире.
Майкл Карл еле оторвался от быстро пустеющей
— Совершенно с вами согласен.
Но даже эта похвала не заставила встревоженную Марту улыбнуться.
— Мне это не нравится, — пробормотала она, глядя на юношу.
Тот рассмеялся.
— Не бойтесь, я вернусь живым и здоровым, вернусь шестнадцатого вместе с желтыми розами.
Марта по-прежнему сомневалась, и лицо её не прояснилось, когда Майкл Карл закончил есть и приготовился следовать за своим проводником на последней части пути к желтым розам.
Глава десятая. Немедленно в горы
Майкл Карл прихватил пальто и шапку и готов был идти вслед за торопившим его Ульманом, когда вновь появилась Марта. Она приготовила аккуратный пакет, завернутый в чистую салфетку.
— Здесь кой-какая еда. В горах бывает трудно, паренек. А твоя мама разрешила тебе идти туда?
Майкл Карл серьезно посмотрел на женщину, наклонился и поцеловал морщинистую руку.
— Большое спасибо. Видите ли, моя мама больше не может обо мне заботиться.
Он быстро прошел по дорожке и во дворе догнал Ульмана.
— Пошли в конюшню, парень! Хорошо, что ты умеешь ездить верхом. Я дам тебе Леди Злючку, а она не очень-то приветлива с незнакомыми людьми.
Они пересекли поле по дороге к заросшей аллее, ведущей к конюшне, и нашли там конюха, чистившего грязную лошадь, да мальчишку, свистевшего сквозь зубы, разгружая тюки сена с телеги. Если не считать этих двоих, а также спящей черной кошки и пары толстых голубей, двор конюшни был пуст.
— Ганс! — позвал Ульман конюха.
Тот опустил щетку и повернулся.
— Приведи Леди и прихвати легкое верховое седло. Этот молодой человек хочет испытать её.
Конюх отвел лошадь в пустое стойло и исчез. Через минуту-две он вернулся, ведя в поводу грациозную черную кобылу, которая презрительно переступала лужицы грязи маленькими копытами и фыркала.
— Вот она, герр Ульман. Молодой доминде хочет поводить её по кругу? Ульман покачал головой.
— Нет. Он возьмет её на весь день. Приказ его светлости. Оседлай её, Ганс.
Ульман вслед за Гансом прошел в помещение, где висела упряжь, а мальчишка, разгружавший сено, тем временем держал Леди. Вернулся Ульман с парой седельных сумок в руке.
— Не завезешь ли это главному пастуху, парень? Дорога в горы все равно проходит мимо.
— Конечно, — ответил
Леди настроена была покапризничать, и юноша сразу обнаружил, что нужна твердая рука, чтобы подчинить её.
— Поезжай по этой тропе через сад, — сказал Ульман, — а когда выедешь из него, дай кобыле свободу. До свидания и удачи тебе, парень.
— До свидания! — крикнул Майкл Карл через плечо. Он не мог дольше сдерживать танцующую Леди, и они резво поскакали по тропе через сад.
Дождь ароматных лепестков обрушился на них, застревая в короткой гриве Леди и на плечах наездника. Даже много лет спустя густой сладкий запах цветов сливы заставлял Майкла Карла вспоминать танцующую кобылу и грязную тропу, вьющуюся меж цветущих деревьев. Не менее мили тропа шла садом, и кобыла пустилась устойчивым галопом.
Майкл Карл удобнее пристроил пальто на луке седла, так, чтобы карман с пистолетом был сверху. Седельные сумки казались пустыми, и он догадался, что они должны послужить чем-то вроде пароля и охранять его в пути.
Миновав ворота, они оказались на каменистой тропе, которая шла через лес, а потом поднималась по горному склону. Кобыла выбирала дорогу изящно, как кошка во влажный день, и, казалось, знала путь. Они въехали в лес, и Майкл Карл обрадовался тени. Полуденное солнце теперь мягко грело плечи.
В лесу стояла такая тишина, что он осмелился посвистеть песню, которую накануне услышал у уличного музыканта. Было темно, и они стояли на балконе с Эриксоном, когда тот музыкант появился на улице. Он играл на скрипке и негромко пел.
— Слушайте, — прошептал Эриксон, схватив юношу за руку, — он поет горскую песню, которую редко услышишь в наши дни.
Мелодия была приятная И сладкая. Когда музыкант проходил мимо, они бросили ему по монете. И вот теперь Майкл Карл пытался припомнить мотив.
Постепенно лес поредел, деревья сменились кустами. Иногда попадались недавно остриженные овцы, их розовая кожа просвечивала сквозь редкую грязную шерсть. Они тупо смотрели на наездника и продолжали пастись. С вершины скалы залаяла собака со спутанной шерстью, оттуда она наблюдала за стадом хозяина.
Собачий лай словно вызвал и самого хозяина. Появился огромного роста человек, плечи которого прикрывала тяжелая овечья шкура. Он молча стоял у скалы, ожидая Майкла Карла. Тот отвязал седельные сумки.
— Добрый день, — вежливо поздоровался он. Пастух посмотрел на юношу, потом на изношенные сумки. Медленно протянул к ним руку.
— Ты от Ульмана, — проговорил он хрипло; ему как будто редко приходилось разговаривать.
— Да, — только и ответил Майкл Карл. Кобыла нервничала, её тревожила собака, которая оставила свое место, спустилась и бегала вокруг.