Принц приказывает
Шрифт:
— Да.
— Кто стрелял в него? — все в зале затаили дыхание.
— Один из офицеров у алтаря. Он был в зеленом мундире.
— Когда вы взяли пленных, был ли среди них офицер в зеленом мундире?
— Маркиз Кобенц.
Герцог отступил, и Майклу Карлу показалось, что он уловил нотку удовлетворения в голосе, когда он поблагодарил Урича.
Потом начал задавать вопросы защитник.
— Есть ли в соборе цветные окна?
— Да.
— Расположено ли окно над алтарем так, что свет его падает на алтарь?
— Такое окно есть.
— Зеленого ли цвета это окно?
— Да.
— Были
— Двое.
— Не мог ли зеленый свет окна окрасить белый мундир таким образом, чтобы он показался зеленым?
— Не знаю.
Защитник поблагодарил его, и Урич вернулся на свое место рядом с Майклом Карлом.
— У них сильная позиция, ваше высочество. Еще сегодня утром я готов был поклясться, что у них нет никаких шансов, но теперь… откровенно говоря, не знаю. Военно-полевой суд решил бы дело надежнее.
— Значит, вы считаете, что его могут оправдать?
— Да, ваше высочество. Даже я побоялся бы обвинить его на основании сегодняшних свидетельств. Сейчас суд отложат до второй половины дня.
Майкл Карл увидел, как встал его двоюродный брат и вместе с ним весь суд. Иоганн произнес что-то, и толпа начала выходить из зала. А король подошел к Майклу Карлу.
Глава пятнадцатая. Конец Кобенца и компании (окончание)
— Если ничего не случится, они взяли верх. Совершено определенно, — заметил Ульрих Карл, вытирая пальцы вышитым платком.
— Но зачем вам вообще этот суд? — возразил принц.
— Потому что, если я не дам Кобенцу возможности оправдаться, найдется много таких, кто будут кричать мне вслед «тиран» и тому подобные неприятные вещи. Мы ещё не победили, приятель. Общественное мнение — очень странная штука, и нам надлежит продвигаться осторожно и медленно, пока у нас не будет большей поддержки, чем сейчас. Пока нас официально не признали ни Англия, ни Америка, и наши купцы ждут. Страна зависит от торговли, а это именно те государства, с которыми мы больше всего торгуем. Если поднимут крик, что мы казним людей без суда, Америка и Англия отзовут своих послов, и наше правительство не продержится и пяти дней. Поэтому у Кобенца и появилась возможность лгать, выкручиваться и тянуть время.
— Это называется дипломатией, так? — спросил Майкл Карл.
— Да. А теперь поговорим о чем-нибудь приятном. После коронации мы переедем в летний дворец. Ты любишь теннис?
— Никогда не играл, — признался Майкл Карл.
Двоюродный брат покачал головой.
— Так не пойдет, это никуда не годится. Иоганн должен тебя научить. Меня он научил всему, что я знаю, хотя должен признать, что я оказался не очень-то талантливым учеником, верно, Иоганн?
— Ваше величество были бы лучшим игроком, если бы проявляли побольше благоразумия, — ответил герцог с ленивей улыбкой.
— Меня всегда упрекают в отсутствии благоразумия, — вздохнул король. — А теперь, полагаю, нужно возвращаться к работе. Мне приходится стискивать зубы всякий раз, как этот гнусный защитник говорит свое «ага». Надо принять закон против этого.
Зал правосудия был заполнен до отказа. Майкл Карл подумал,
Лорды встали и сели, как волна красного и синего бархата, отороченного мехом горностая и украшенного воротниками с драгоценностями. Майкл Карл был благодарен за то, что его не заставили потеть в таком наряде.
Появился Кобенц под конвоем, но на этот раз выглядел он самоуверенным и довольным. Он понимал, что дело оборачивается в его пользу. Широко улыбнувшись каждому балкону, он занял свое место. Майкл Карл почувствовал легкое головокружение. Он снова видел ужасные кафедральные ступени и у двери собора жалкое тело в красном плаще. Надо было на месте расстрелять Кобенца, и к черту дипломатию!
Бремя обвинения лежало на герцоге. Майкл Карл повернулся и посмотрел на него. Иоганн, как всегда, выглядел апатичным, полузакрытыми глазами лениво посматривая на лордов членов суда, но было в его взгляде что-то… Иоганн знает нечто такое, что может спасти дело. Майкл Карл подумал, заметил ли брат это выражение Иоганна. Когда герцог так выглядит, на него можно положиться безоговорочно. С легким вздохом облегчения принц откинулся в кресле. Иоганн вытащит их.
— Полковник Гримвич, — вызвал Иоганн.
Полковник, как всегда безупречно аккуратный, появился в проходе. Майкл Карл не видел его со времени последней встречи на Кафедральной площади пять дней назад. Полковник казался таким же беззаботным и апатичным, как и сам герцог.
— Полковник Гримвич, какова ваша нынешняя должность?
— Комендант Рейнской крепости.
— В вашем ли попечении находятся следующие пленные офицеры? — Иоганн прочел по листку бумаги список фамилий. Листок протянул ему сидевший рядом юрист.
— Карл фон Литц, Иоганн Капплеман, Детрик фон Кантман, Ялитц Тальман и Вайлхем Страппматц.
— Да. Они были переданы мне в полдень пятнадцатого числа, и я взял их под стражу. Вскоре после этого Карл фон Литц попросил у меня аудиенции и заявил, что намерен дать важные показания. Я вызвал свидетелей, и заключенный продиктовал текст своего заявления. Если ваше величество разрешит, я прочту этот документ, подписанный под присягой капитаном фон Литцем.
— Пусть прочтет его светлость, — ответил Ульрих Карл.
«Клянусь честью своего рода, что нижеследующее заявление есть истинное изложение происходившего тринадцатого, четырнадцатого и пятнадцатого дней сего месяца.
В полдень тринадцатого я был вызван на дом к его превосходительству графу Кафнеру, где встретил маркиза и других дворян. Я хорошо знаю маркиза и сразу узнал его.
Его превосходительство спросил, каково мое финансовое положение, и сообщил, что против меня выдвинуты очень серьезные обвинения, но ради моей семьи он не предал меня трибуналу, а провел неформальное расследование. Я заявил о своей невиновности и действительно не имел понятия, в чем меня обвиняют.