Принц приливов
Шрифт:
— А ты подрос за лето, — заметил я, когда мы присели на скамейку.
— На полтора дюйма. И прибавил восемь фунтов.
— Я написал твоему тренеру в Академию Филипса.
— Зачем?
— Сообщил ему, что несколько последних недель занимался с тобой. Порекомендовал тебя как перспективного игрока для сборной команды юниоров.
— Отец запретил мне играть в футбол.
— Жаль, — вздохнул я. — Думаю, из тебя мог бы получиться классный футболист.
— Вы серьезно? — спросил Бернард.
—
— Сэр, повторите это.
— Что именно?
— Что я крепкий парень. Мне такого никто никогда не говорил.
— Ты чертовски крепкий парень, Бернард. В первую неделю я опасался, что загоняю тебя и ты сломаешься. Но ты меня приятно удивил. Ты, что называется, съедал все мое угощение и просил добавки.
— А вы лучший тренер из тех, что у меня были, — признался Бернард.
— По-моему, единственный.
— Я имел в виду — учитель. Меня учат музыке с пяти лет. Но вы, тренер Винго, — лучший.
Мальчишка так растрогал меня, что какое-то время я не мог вымолвить ни слова.
— Спасибо тебе, Бернард, — наконец произнес я. — Мне этого давно никто не говорил.
— А почему вас уволили?
— У меня случился нервный срыв.
— Простите, — торопливо пробормотал Бернард. — Я не имел права поднимать эту тему.
— Почему же? Тут нет никакого секрета.
— Как это — нервный срыв? — поинтересовался он и тут же добавил: — Извините. Можете велеть мне заткнуться.
— Это трудно передать. Но ощущения не из приятных.
— Почему с вами это случилось? — не отставал Бернард.
— Погиб мой старший брат.
— Ну что меня несет на вопросы? — спохватился парень. — У вас были хорошие отношения?
— Я преклонялся перед ним.
— Я напишу письмо, — заявил Бернард. — О том, какой вы потрясающий тренер. Только скажите, куда его отправить.
— Не беспокойся об этом, — улыбнулся я. — Но у меня к тебе будет просьба.
— Какая?
— Хочу послушать твою скрипку.
— Это проще простого. — Бернард щелкнул замком футляра. — Что вам исполнить?
— Как насчет Чаконы? — спросил я.
Бернард провел смычком по струнам. В это время к платформе подали поезд. Парень играл великолепно и, что меня особо удивило, со страстью.
— Знаешь, Бернард, если бы я так умел, я бы к мячу даже не притронулся, — заключил я, когда стихли завершающие звуки.
— А разве плохо, когда играешь и на скрипке, и в футбол? — возразил он.
— Нет, конечно. Пришли мне как-нибудь весточку. Мне интересно, как у тебя пойдут дела в новом сезоне.
— Обязательно, сэр, — пообещал Бернард,
Я подал ему пакет из универмага «Мейси».
— Что это? — осведомился Бернард.
— Новый футбольный мяч. В лагере сам его надуешь. А потом найди себе приятеля, с кем можно будет его попинать. И вообще, Бернард, постарайся стать более общительным. Заведи друзей. Не груби учителям. И будь внимательней к своим словам и поступкам.
— Мой отец возненавидел вас, тренер Винго, — сообщил Бернард.
— Зато он любит тебя, — улыбнулся я. — До свидания, Бернард.
— Спасибо вам за все, тренер, — дрогнувшим голосом произнес парень, и мы с ним обнялись.
В тот же день мне позвонил Герберт Вудруфф и предложил прийти на ужин после его субботнего концерта. Я удивился: зачем приглашать неприятного тебе человека в свой дружеский круг? Но ведь я родился в Южной Каролине и не понимал всех тонкостей общения, принятых в больших городах.
Я появился в зале за несколько минут до начала концерта. Сьюзен уже находилась в ложе. На ней было длинное черное облегающее платье. Я сел. Доктор Лоуэнстайн наклонилась и поцеловала меня. Черный цвет добавлял чувственности застенчивой красоте Сьюзен.
— Том, хочу вас познакомить с нашими друзьями — Мэдисоном и Кристиной Кингсли.
Я обменялся рукопожатием с одним из самых известных американских драматургов и его женой.
— Лоуэнстайн, тут нет поблизости кого-нибудь еще из знаменитостей? — прошептал я. — Будет чем похвастаться, когда вернусь в Южную Каролину.
— Кингсли — наши соседи. Живут на третьем этаже, — тихо отозвалась она. — Мэдисон и Герберт знакомы еще с начальной школы. Кстати, Герберт рассказал мне, как прервал вашу тренировку в парке.
— Судя по всему, он был весьма рассержен, — заметил я.
— Том, будьте сегодня с Гербертом поосторожней, — предупредила Сьюзен, сжав мне руку. — Он бывает очаровательным, бывает невыносимым, но он всегда непредсказуем.
— Хорошо, — пообещал я. — Доктор, вас не удивляет, что он пригласил меня на ужин?
Сьюзен повернулась ко мне. Ее черные волосы разметались по плечам. Кожа имела приглушенный блеск, какой имеет тончайший фарфор. В кабинете доктор Лоуэнстайн скрывала свою красоту под практичными деловыми костюмами. Но в этот раз Сьюзен не постеснялась показать все изгибы красивого тела. В ее глазах была все та же привычная мне меланхоличность, однако сейчас они смотрели на меня в полумраке концертного зала, подсвеченные сиянием женственности. Аромат духов Сьюзен кружил мне голову и пробуждал желание. Мне было стыдно, хотя и не слишком, за всплески страсти к психиатру своей сестры.