Принц с опасной родословной
Шрифт:
Андрюша вздохнул. Я тоже, но, переварив сказанное Андрюшей, сделала стойку боевого пса (или журналистки, готовой наваять разгромную статью или снять обличительный репортаж) и хмыкнула:
– Значит, за наш счет хоронят?
– За государственный, – поправил меня Андрюша. – Угадай где.
– Надеюсь, не в Лавре.
– Молодец, – похвалил меня Андрюша. – С первой попытки.
– В Лавре?!
– Угу. Как тебе? Великий государственный деятель, совершивший немало подвигов на благо народа. Вот народ для него и старается. Юлька, мне сегодня наши в Управлении все уши прожужжали, как узнали. Тебя очень просили с собой взять. Пройдись по всей этой кодле, а? Ну чего мне тебе объяснять?
– От органов только ты будешь? – уточнила я у приятеля.
– Нет. Еще ребята подъедут.
– Фильмов вы, что ли, американских насмотрелись?
– А что такое?
– А то, что тамошние преступники почему-то обычно решают посетить похороны своих жертв – и американские полицейские их сразу распознают и вяжут на месте. Намереваешься воспользоваться опытом американских коллег?
– Не получится, – вздохнул приятель. – Наши если и приходят, то не такие дураки, чтоб себя как-нибудь проявить.
Да уж, рыжая Светка, пожалуй, публичных признаний над открытой могилой делать не станет, как, впрочем, и над закрытой. Хотя появиться может, в особенности если там намечается сборище городской тусовки.
Мы договорились встретиться в одиннадцать на площади Александра Невского. В собор, наверное, не попадем, так хоть на улице поснимаем. Посмотрим. Послушаем.
На следующий день оделась потеплее (неизвестно, сколько на улице стоять), поехала все-таки на машине (приткну ее где-то на набережной или на боковых улочках), вначале забрала Пашку, потом мы встретилась с Андрюшей и все вместе тронулись к месту предстоящего действия. Народу в ту же сторону двигалось много. Я, правда, не думала, что они все на «мероприятие», но ошиблась. Поговорив с двумя бабульками, поразилась до глубины души. Бабульки не в первый раз присутствовали на государственных похоронах. Меня, как журналистку, конечно, заинтересовало, почему они на них ходят. Оказалось – получить что-то надеются.
– А что раздают? – спросил Андрюша, пораженный не менее меня.
– Когда что. Денег, правда, никогда не давали, а вот конфеты были. И кисель наливали. Поставили большой котел, парня с поварешкой, стаканчиков у него была целая стопка одноразовых. Всем наливал. Это вроде как поминки. Ведь на поминальный стол подают кисель из ягод. Лучше б пирожки, конечно, дали…
– Какие пирожки? – спросил Андрюша. У Пашки работала телекамера. Покажем сегодня вечером народу, куда идут средства, выплачиваемые им в виде налогов. Потом еще правители удивляются, почему народ всячески увиливает от их уплаты.
Нам с готовностью объяснили, что для поминального стола делают пирожки из постного дрожжевого теста – с картофелем, яблоками, сухофруктами, ягодами, грибами, капустой, рисом.
– Ведь тут же есть пекарня, – добавили бабки.
– Где? – задал следующий вопрос Андрюша.
– Да в Лавре. Монахи хлеб пекут. Вы что, в самом деле не знали?
Мы втроем покачали головами. Нам сообщили, что монахи пекут хлеб черный и белый, перед Пасхой еще и куличи. Продукцию могут покупать все желающие. Хлеб очень вкусный и долго не черствеет. Нам посоветовали попробовать. Мы с Андреем и Пашкой кивнули и переглянулись с обалделым видом.
Мы вообще очень порадовались, что разговорились с этими двумя бабками, – они нам четко объяснили, как проходит процедура (не было оснований считать, что сегодняшняя будет чем-то отличаться от предыдущих государственных похорон, состоявшихся в Лавре), где что находится. Сами бабки спешили в собор, мы же решили осмотреться на улице.
В
Достоевский оказался популярен и сейчас – в смысле среди иностранцев. О его популярности мы смогли судить, узнав, почем идет земля с его могилы. Андрюша не стал предъявлять удостоверение (как, впрочем, и я), увидев оборотистых молодых людей, открывших новый бизнес: продажу земли с могил великих русских людей (правда, с могил похороненных в последние годы почему-то пока не предлагают). Пластиковые пакетики пользуются большим спросом у иностранцев, и спрос, как и везде, определяет предложение: «Достоевский» – пять долларов, «Римский-Корсаков» – всего два. Только вот на каком поле эта земля собирается, молодые люди не уточняют.
– Юль, ты у нас о кладбищах репортажи делала? – вдруг спросил Андрюша, когда мы уже отошли от оборотистых парней.
– Специально этим вопросом не занималась.
– Но знаешь, кого в последние годы в Лавре хоронили?
Насколько я помнила, в Александро-Невской лавре похоронили предыдущего Митрополита Петербургского и Ладожского, начальника таможни, умершего своей смертью, одного депутата – но там вопрос спорный (в плане случайности автокатастрофы), Льва Гумилева, Галину Старовойтову, Анатолия Собчака. Больше, признаться, никого не могла назвать. Может, конечно, еще кого-то положили в землю в священных стенах. За деньги тут вроде бы не хоронят, надо все-таки быть «государственным деятелем». С другой стороны, ведь похоронили же одного человека, известного в определенных кругах (далеких от законопослушных), в Печорских пещерах, куда он при жизни приезжал покаяться в грехах, пожертвовал крупную сумму монастырю и забронировал себе место… Значит, наверное, кто-то и в Лавре может лечь. А скандал грянет только потом – заговорит пресса, телевидение гневные репортажи снимет, верующие митинги проведут, но будет уже поздно.
Андрюша напомнил мне, что мои коллеги в последнее время много пишут про спецкладбища для богатых и про то, что делается в похоронном бизнесе.
– Ну и пусть пишут. Я в основном специализируюсь по тому, что до похорон. И по живым. Нет, Андрей, меня эта тема никогда не волновала.
Андрей предложил двигаться к непосредственному месту предстоящего захоронения. Там уже собрались мои коллеги, зеваки, а также коллеги Андрея, пытавшиеся отогнать зевак и журналистов. Приятель предъявил удостоверение, но его все равно очень вежливо попросили встать подальше.
Я тем временем осматривалась. Траурный помост был обит черным, яму выстлали бархатом. Про эту новую традицию мне уже доводилось слышать: криминальные авторитеты переняли ее у цыган. А то ведь гробы дорогие, из ценных пород деревьев, не гробы, а «Мерседесы» навороченные. Жалко такой опускать в землю, тем более в наше питерское болото. Цыгане, правда, еще ямы бетонируют, сверху кладут плиту, заливают бетонным раствором. А чего только не дают дорогому покойнику… Подозреваю, что близкие при жизни депутату женщины, включая рыжую, все-таки не будут снимать с себя золото и кидать в могилу, подобно цыганкам. И в карманы депутатские денег никто не положит. Хотя бы из тех соображений, что тогда и одной ночи депутату в могиле не пролежать. Бомжи не побрезгают раскопать.