Принц снов
Шрифт:
– Я не могу этого принять.
– Значит, не принимай. То, во что ты веришь, в конечном итоге не имеет ни малейшего значения.
Шу настолько стремительно и целеустремленно пересек комнату, что Льешо отступил на шаг, ожидая нападения. Но император всего лишь слегка задел локоть гостя – подойдя к низкому столику, он взял стоящую на нем бутылку и вылил ее содержимое в бокал.
– Он отдал Хмиши своим помощникам, чтобы те продолжали его пытать. Но другого, более ценного пленника он бережет – боится гнева хозяина, – ответил Шу, опустошив бокал. – Адар должен оставаться
Льешо содрогнулся. И все-таки время для спасения Адара еще оставалось. Больше того, хотя в сновидениях принц слышал крики Хмиши, он не хотел верить, что искусство брата-целителя не сможет спасти его. Сложнее обстояло дело с Шу, который отказывался признавать собственную боль.
– А вы? Что сделал охотник за колдунами с вами?
– Просто нещадно избивал, чтобы я знал свое место.
Император небрежно махнул рукой, словно желая перевести разговор на другую тему или показать, что побои – полная ерунда. Но в то же время снова потянулся к бутылке.
Решительно закрыв бутылку рукой, Льешо не позволил вновь наполнить бокал.
– Значит, мастер Марко. На расстоянии?
Госпожа Сьен Ма со сдержанным интересом наблюдала, как император медленно покачал головой – нет. Она не поддержала возлюбленного, но и не выказала никаких признаков осуждения, а потому Льешо продолжил поиск истины.
– Он ведь убил прорицателей Акенбада прямо в их снах, – напомнил юноша. – Приходил и в мои сны, угрожая смертью. Кое-какие приемы из его арсенала мне знакомы, хотя до сих пор я не обладаю информацией, достаточной для того, чтобы понять форму его духа.
Лицо Шу внезапно осветилось пониманием. Каждая история добавляла новые детали в картину не только сил мастера Марко, но и его недостатков.
– Он поднял моих мертвых, – наконец заговорил полководец. – Привел в мои сны изувеченные, страшные тела, вытащив из могил, где они уже давно начали гнить. Они проклинали меня за свои страдания. Целые поля, покрытые телами убитых в сражениях. Деревни, опустошенные болезнями, которые зарождаются в непогребенных трупах. Старики, умершие от голода после того, как враги унесли с собой все запасы. Погибли все: дети, подростки, старые женщины и их юные сильные сыновья – все, все! – исключительно ради того, чтобы генералы и императоры могли получить лишнюю пядь земли. Эти люди приходили в мои сны и показывали свои страшные раны и увечья. Они обвиняли меня в собственной гибели и призывали на мою голову позор и страдания.
– Это хитрость, уловка, – начал было Льешо, но госпожа Сьен Ма легким движением головы остановила гостя.
Ее широко раскрытые, неподвижные глаза не отрывались от лица императора, и принц невольно вздрогнул, моля небеса, чтобы эта женщина никогда не вздумала смотреть на него с таким хищным интересом. Если это и есть любовь, то он не хочет для себя даже малой доли этого страшного чувства.
– Если вам так тяжело и больно, почему вы не вернетесь домой, к своим людям?
– Потому что я люблю ее, – прошептал Шу страшное признание, имея в виду не столько госпожу Сьен Ма, сколько саму войну – борьбу с достойным противником, испытание силы оружия и стратегических расчетов.
С улыбкой на кроваво-красных губах женщина подошла к мужчине. Он взял ее руки в свои, и она подняла их к губам и по очереди поцеловала каждый его палец, а потом прижалась к ним белой, словно цветок груши, щекой.
– Весь этот кошмар повлек за собой один положительный результат. – Шу поцеловал склоненную голову своей любовницы, смертной богини войны. – Моя боль служит предупреждением ханам вдоль всей нашей границы, и они теперь боятся, что маг нападет и на них. Так что, подобно тебе, я тоже нахожу союзников там, где искал врагов.
– А что случилось с правителем провинции Гуинмер?
Шу ответил страшной улыбкой, исполненной печали, терпения и удовлетворения:
– Он пополнил ряды моих настойчивых покойников.
– О!
Шу прижался щекой к волосам госпожи Сьен Ма. Женщина освободила свои руки из рук мужчины и погладила его по волосам. Льешо попятился к двери, не желая больше находиться в этой комнате.
– Будем поддерживать связь, – запинаясь, пробормотал он, не зная, что сказать.
Шу кивнул, уже почти не обращая на гостя внимания.
– Я перевел свой двор в Дарнэг, чтобы быть поближе к местам сражений.
Император обнял ее сиятельство, и Льешо понял, что созерцать дальнейшее он решительно не в состоянии. Вспомнив наставления Болгая, мысленно наметил на толстом пушистом ковре небольшого диаметра круг и побежал. К счастью, временные покои императора исчезли из поля его зрения, как только тот поднял богиню на руки.
Принц крепко закрыл глаза, но от этого чувство падения с огромной высоты не исчезло.
– Ох! – застонал он, когда у желудка вдруг отвалилось дно. Он прекрасно помнил это ощущение еще с тех пор, когда в шторм приходилось выходить в море на рыбацких лодках господина Чин-ши. Больше того, за годы, проведенные в Жемчужной бухте, Льешо даже успел к нему привыкнуть. Сейчас, однако, навык уже оказался утраченным, а потому оставалось только молиться, чтобы испытание закончилось прежде, чем желудок окончательно не вывернется наизнанку.
Вдруг сквозь зажмуренные веки проник яркий свет дня. Льешо вновь был в реальном мире с его не всегда благоприятной окружающей средой – нога больно ударилась о какой-то острый камень.
– Ух!
Юноша повалился на спину, хватаясь за ногу и щурясь от света. Хорошо. Во всяком случае, он на том берегу реки, на котором и должен быть. Вот нора шамана, а вот и он сам, и даже в человеческом обличье. Значит, приземление произошло в реальном времени и в реальном мире.
– Как прошло путешествие?
Стоя над Льешо, Болгай смотрел на него и хитро улыбался.
Юноша не знал, к чему относится вопрос – к ночному полету в Дарнэг или к вывихнутой ноге. Скорчив гримасу, он выразил недовольство вопросом и попробовал подогнуть ноги под себя.