Принц со шрамом
Шрифт:
Это было важно. Заявление. То, что покажет всем, что я держу свое слово и буду оберегать их. Это лишь малая часть поддержки, которую я получил, но этого достаточно, чтобы весть распространилась.
Едва ли это правда, но восприятие — это реальность, и не всё является ложью.
Я тот, кто возьмет замок штурмом и сожжет его дотла, вместе с моим братом, его королевой и всеми, кто встанет у меня на пути.
Я тот, кто восстановит Глорию Терру. Сделает её такой, какой она должна быть.
А если
Я ищу хоть толику сочувствия к их судьбе, но ничего не нахожу. Они просто инструменты. Простые и грубые изгои, которые нашли безопасность во мне.
В их Лорде. Их спасителе.
И лидере восстания против короля.
8.Сара Б.
За три дня я не увидела никого важного. Вздыхая, я тасую игральные карты, оглядывая стол и моих новых фрейлин.
Офелия, молодая девушка с румяными щеками и ярко-рыжими волосами, и Марисоль, женщина, которая здесь, чтобы помочь подготовить меня для короля. Обе они сидят передо мной и шепчут слова обожания каждый раз, когда я моргаю.
Часть меня испытывает отвращение, потому что я знаю, что их преданность ложна, но другая часть наслаждается их вниманием. Есть что-то приятное в том, что к тебе так хорошо относятся, даже если это происходит из желания подняться по социальной лестнице.
И все же мне интересно, кто из них находится здесь по поручению своих семей, надеясь переспать с моим будущим мужем и стать его любовницей.
Интересно, сколько из них уже стали.
Не то чтобы это меня беспокоило. Хорошо известно, что короли получают удовольствие от многих источников, и еще более хорошо известно, что король Майкл предпочитает шведский стол и не привередлив в своих вкусах.
Чем больше он будет получать удовольствие из других источников, тем меньше я буду ему нужна.
Конечно, он будет охотиться за моей невинностью и захочет произвести на свет наследника. Я не допущу, чтобы дело зашло так далеко.
— Довольно скучно, не так ли? — говорю я, откладывая карты и постукивая ногтями по столу.
Шейна стоит позади меня и расчесывает мои волосы, смеясь.
— Миледи любит отправляться в приключения. Когда мы были девочками, ее нельзя было ничем подкупить, чтобы она хоть секунду посидела на месте.
Я выдыхаю, закатываю глаза и перевожу взгляд на самую младшую девочку в комнате.
— Не слушай её, дорогая Офелия. Я вполне могу сидеть здесь и... пить чай весь день и есть сухарики.
Вокруг стола раздается хихиканье, и я улыбаюсь, что-то согревает центр моей груди, когда я это делаю.
— А теперь... — я пользуюсь преимуществом нового товарищества и наклоняюсь вперед. — Расскажите мне об этих мятежниках.
Зеленые глаза Офелии расширяются, а Марисоль перемещается на свое
Интересно.
— Я сказала что-то неуместное? — спрашиваю я. — Прошу прощения, если так. Я подслушала разговор и мне стало любопытно, но по вашей реакции я вижу, что это деликатная тема.
Я делаю паузу, позволяя своим словам задержаться в воздухе, прежде чем продолжить.
— Знаете... Вам все равно стоит рассказать мне. Я бы не хотела опозориться перед кем-то, прежде всего перед королем, — я кладу руку на грудь и хихикаю. — Можете себе представить такое?
Офелия колеблется, прежде чем наклониться поближе.
— Они — изгои.
— Изгои?
Она кивает, а Марисоль поджимает губы, прежде чем добавить: — Грязь — вот кто они. Отвратительные существа, которые считают, что имеют право жить на нашем уровне.
Мой желудок сжимается.
— А разве нет?
Офелия качает головой.
— Они преступники. Люди говорят, что они курят и пьют до потери зрения, а потом пробираются в Верхний Ист-Сайд и похищают людей прямо с улиц.
— С какой целью? — мои брови втягиваются.
— Чтобы сделать заявление? — Офелия кусает губы.
— Они гиены, — вклинивается Марисоль. — Они стали проблемой только недавно, а теперь, когда они бросаются к ногам короля Майкла? — она пожимает плечами, проводя руками по юбке. — Они долго не продержатся.
Пальцы Шейны приостанавливаются там, где она закалывает мои волосы.
— Это довольно жестоко, — укоряет она.
Серые глаза Марисоль смотрят на нее, ее черты лица напряжены.
— Они устраивают человеческие жертвоприношения посреди своих грязных дорог! Раздевают человека до нитки, пока не остается ничего, кроме гордости, а потом забирают и её, оставляя после себя только стыд и предсмертные рыдания.
— Мы не знаем этого наверняка, — выругалась Офелия. — Никто не видел, как это происходит.
Я втягиваю воздух.
— Конечно, нет. Разве они не хотят, чтобы народ был на их стороне, если они планируют выступить против короля? Разве не было бы очевидно, что люди пропадают?
Офелия покачала головой.
— Иногда, миледи, у безумия людей нет никаких оснований. И если у них есть предводитель...
Ее голос дрожит, а глаза стекленеют.
Мое сердце бешено бьется в центре груди.
— Они настолько организованы?
Я вспоминаю неопрятную женщину с вечеринки и то, как она говорила. Но я списала всё на бред ненормальной женщины, которую свел с ума голод, свирепствующий на улицах города. Король Майкл не выглядел обеспокоенным, поэтому я решила, что нет причин принимать это всерьез.
Позвоночник Марисоль напрягается, и она прочищает горло.
— Да, но мы не должны говорить о таких вещах. Это запрещено.
Я пристально смотрю на Марисоль, впитывая ее слова и откладывая их на потом, когда останусь одна.