Принц теней
Шрифт:
– Твой отец вряд ли поддержал бы эту идею! – фыркнул Льешо.
– Я тоже, – призналась Каду. – Он чаще говорит:«Действия влекут за собой последствия, дочь моя. Реши, сможешь ли жить, сделав последний шаг, перед тем, как ступить первый». А правитель у нас прагматичный, его больше заботит рыба, чем философия.
– Но ты же с ним не согласна?
– Его превосходительство всегда прав. Старый карп все же растолстеет, и придется углублять и расширять пруд, чтобы держать его. – Она улыбнулась Льешо. – Это игра между ними: карпом и правителем.
– Ты очень странная, – отметил юноша и кинул еще кусочек карпу, засвидетельствовав свою поддержку.
– Что поделаешь, я дочь колдуна правителя, – объяснила она, хотя Льешо об этом и не забывал. – Что ты делал здесь, когда я подошла?
– Уединялся от товарищей по комнате, – признался он. – Надеюсь, что к моему возвращению рев и битье себя в грудь закончатся. Они решат, кто победитель, кто проигравший, и я смогу уснуть в покое.
– Ты сейчас должен отдыхать, а не бегать от ссор. Если Феникс узнает, им не поздоровится.
– Но этого не случится. Она не узнает. Не так ли?
Каду внимательно посмотрела на Льешо и пожала плечами.
– Не от меня. Да я не об этом спрашивала. Что ты делал с ножом?
– Предавался воспоминаниям. – Юноша вытащил его из ножен и взвесил на левой ладони. – Мастер Якс был прав. Я убил гарна, расправившегося с моим охранником. Хри был очень похож на Якса. Внешне, орнаментом на защитных браслетах. Без татуировок, конечно.
– Мастер Якс опасный человек, – отметила Каду.
Убийства по политическим причинам. Знала ли она об этом?
– Таким был и Хри. Я не мог помочь ему, зато он выиграл для меня время, чтобы я успел сбежать. Он умер за меня. Мне было семь, – добавил Льешо. – Я не мог никого спасти, кроме себя самого. Они напали на отца, убили сестру и выкинули ее в кучу мусора. Остальных разлучили и распродали. Однако, – юноша поднял фибский нож, наблюдая, как месяц скользит по лезвию, – могло быть и хуже. Если супруга правителя сдержит слово, следующим летом я выйду отсюда свободным человеком, воином.
– Кто ты? – спросила Каду.
Льешо покраснел и опустил голову. Восемь лет он держал свои секреты в тайне, но с ней не мог оставаться настороже. Вот и выболтал слишком много; не ясно, как выпутываться после такого откровения.
– Никто, – сказал юноша.
– Не верю, – отмела она эту версию, скептически подняв бровь в ожидании более конкретного ответа.
Поздно. Как говаривал Льек, открывшийся рот можно закрыть, но вылетевшие слова не возьмешь обратно и не выкинешь из головы. Сказанное всегда влечет за собой последствия. У старого министра, казалось, было много общего с Хабибой, колдуном правителя: у обоих лучше получалось философствовать, чем давать практические советы. Например, что делать с симпатичной девушкой, которая могла бы одолеть тебя трезубцем и произносит слова так, словно лепестки роз падают к твоим ногам?
– В прошлом, может, я и был кем-то, – признался Льешо. – А сейчас лишь один из Рыцарей Богини.
Даже в Фаршо
– Спаситель Фибии, – сказала она. – Так называет тебя отец. Мастер Якс советует ему не считать своих червей, а назвать их рыбами.
Льешо опустил голову. С того момента как переодетая крестьянкой жена правителя появилась в оружейной Жемчужного острова, его секреты стали принадлежать посторонним людям. Не всем, конечно.
– Возмездие, – заявил юноша, засунул нож обратно и уверенно посмотрел в ее любопытные глаза. – Никому не говори.
– Клянусь.
Она встала и так быстро ушла, что Льешо даже не заметил, в каком направлении. Вздохнув, он поплелся к домику новичков. К приходу юноши мир все же воцарился. Трое друзей ожидали его в тусклом свете печи.
– Мы разговаривали, – сообщил Бикси.
Льешо усмотрел, что под глазом Хмиши намечался синяк, все четче вырисовываясь с каждой минутой, а через бинты Бикси проступила кровь.
На Льинг не было внешних повреждений, но девушка смотрела на Хмиши решительным взглядом, гласившим, что она не собирается слушать несуразицу мужской половины их компании.
– Мы пришли к выводу, что ты единственное, что у нас есть общего, – сказала она не понравившимся Льешо тоном.
– Я не стану, – начал он, но тут в дверь просунула голову Каду.
Она юркнула внутрь с постельным бельем и маленьким узелком тряпья, издающим что-то вроде приглушенного звона колокольчиков.
– Кто это? – спросил Бикси. Льинг и Хмиши обменялись полными ужаса взглядами, будто их никто в комнате не видит.
– Я Каду, – представилась она, развязывая узел. Она вынула оттуда набор колокольчиков и повесила их на открытое окно. – Решила перебраться к вам.
Ветерок качнул связку, на что она одобрительно кивнула перед тем как расстелить свое белье на полу около двери.
– Предлагаю всем поспать. Утро будет тяжелым для малышей.
Она улыбнулась фибам, обнажив чуть ли не все зубы, но никто не шевельнулся. Они лишь взглянули на Льешо, который в ответ недовольно уставился на них.
– Я устал, – наконец сказал он и свалился на кровать, все больше злясь.
Он этого не просил, он этого не хотел, он не знал, почему с ним это происходит. Однако не собирался позволить подобным мыслям помешать ему заснуть. Он закрыл глаза с твердой решимостью. В итоге Льешо единственный остался бодрствовать, несмотря на желание отдохнуть. Угольки в печке давно превратились в серую золу, когда его тело послушалось командам мозга. Юноша заснул под умиротворенный перезвон колокольчиков, колышущихся от ветра в ночи.