Принц Тор
Шрифт:
После этого десанту ничего уже не угрожало, и шаттлы начали снижение. Но когда суда с пехотой зависли над разбитым космодромом базы, свое слово сказал имперский десант. Три батальона отборных головорезов, которые находились в подчинении Васильева, заранее надев скафандры, с переносными зенитно-ракетными комплексами на плечах, рассредоточились по расщелинам и блиндажам вокруг «Фордевинда» и ничем себя не выдавали. Часть из них при этом погибла во время обстрела, многих завалило обломками или унесло в открытый космос. Но часть бойцов сохранила боеспособность. И когда пришло их время, по команде командующего десантники выползли из своих укрытий, развернули мобильные радиолокационные станции и открыли огонь.
Не менее четырехсот ракет «Блискавица»
Снаряд за снарядом, ракета за ракетой, линкоры опустошали свои артпогреба и долбили ЦКЛ-107. Они били безостановочно, и продолжалось это до тех пор, пока спутник не раскололся. Часть гигантского космического тела оторвалась от ЦКЛ-107 и медленно направилась в сторону планеты. Все! Наверняка на этом куске тверди размером с какой-нибудь земной остров вроде Сардинии уже не было жизни. Однако обстрел продолжался и длился еще целых пятнадцать минут, до тех пор пока термоядерные ракеты линкоров не превратили остатки базы «Фордевинд» в пыль и щебень.
Так погиб 5-й имперский флот, который дрался до конца и выполнил свое предназначение. Слава героям!
Глава 22
Погоня отстала. Видимо, командиры имперских кораблей не желали вмешиваться в разборки между Харфагерами и Гамильтоном. Поэтому до Строгова, необжитого людьми мира, который я считал своим, наша небольшая эскадра добралась без приключений. Крейсер «Вестгот» и инопланетный трофей уже находились здесь. Колония бывших пиратов была на месте. Космические бродяги радовались тому, что над головой у них солнце и чистое небо, а сами они в безопасности и не голодают. Ну а мои дружинники, которые руководили этими первопоселенцами, доложили о своих небольших успехах.
После чего «Черкес» отправился в патруль по системе. А «Вандал», «Ромм», «Рохо» и мой «Забияка» приземлились на планету. Если быть более точным, то под базу мы выбрали один из больших тропических островов в океане, и сразу же началась выгрузка всего того добра, которое мы успели прихватить с Ярги. В лесах ставились палатки и сборно-щитовые домики, в которых предстояло временно проживать рабочим, слугам и солдатам моего клана, и они сразу же окружались охранными системами. Невдалеке разворачивались пусковые ракетные установки, а инженерные машины рыли котлованы под командные пункты и радиолокационные станции, которые запитывались от наших грузовозов. Кругом девственная природа, и после разговора с Барбарой, которая не обращала внимания на ворчание отца и одобряла все мои поступки, настроение у меня было превосходным.
В общем, все нормально, и даже Эд Ракитин признал, что был не прав. Однако оружие ему и его башибузукам я возвращать не торопился и, как только представилась возможность, выдворил их с корабля. По моему глубокому убеждению, лучше перебдеть и остеречься, чем потом пулю в живот за невосторженный образ мыслей и мнимую измену любимому государю получить. Мало ли что бессмертному Капитану померещится. Вот вылечим Серого Льва, который продолжал оставаться на борту фрегата, оклемается дед, разберется, что к чему, и пускай решает. А пока он в коме, на своем корабле
Дела пошли. В конце концов соратники смирились с моим решением покинуть Яргу и стали прикидывать, что они получат от щедрот императора, когда он вернется на трон. Где мы находимся, Харфагеры знать не могли, ибо отыскать нас в диком космосе – задача для них неподъемная. Климат на планете райский. Припасов для колонии должно было хватить надолго, минимум на год, и даже если мы застрянем на Строгове, то прокормиться не проблема. Животных, рыбы и злаков на планете хватает, а оружия и боеприпасов у нашей военизированной общины более чем достаточно. Живи и радуйся, загорай и купайся в океане, жди выздоровления государя и готовься к триумфальному возвращению в империю. Только так и никак иначе, ибо старая гвардия императора Харфагеров, этих подлых мерзавцев, за полноценных правителей не признала – так говорил Гамильтон, который поддерживал постоянную связь с Яргой.
Однако человек предполагает, а боги располагают, и на четвертый день после приземления, ближе к вечеру, командир эскадры «Арго» объявил экстренный сбор на борту «Вандала». Снова у меня ёкнуло сердце, верный признак проблем, но я постарался сохранить безмятежность и прибыл на вызов. Во мне теплилась надежда, что я зря себя накручиваю. Однако предчувствия меня не обманули. Гамильтон сообщил последние известия из империи, и все мы, участники этого совета, притихли и задумались.
Ладно я, мне что НРИ, что СКМ. По большому счету без разницы, ибо все мое находится при мне: любимая девушка, корабль и деньги, так что не пропаду. А вот для коренных имперцев родина – это конкретные символы и планеты, за которые они готовы воевать и умирать. Они патриоты – это неоспоримый факт, и появление флота неоварваров, которые решили захватить и разграбить Яргу, пробудило в беглецах желание, невзирая на ссору с Харфагерами, немедленно бросить все и вернуться в империю. Но у нас на руках был Серый Лев, и это их останавливало. Хотя сдержаться моим подельникам было трудно, и это понятно.
Например, Васильев-младший. Майор понимал, что его отец первым примет на себя удар врага и не отступит. И каково ему сидеть в безопасном месте, когда родной батя, герой империи и пример для подражания, погибает, а судьба родственников неизвестна? У Ракитина и Маноцкого на Ярге тоже близкие и дорогие люди. У моего дяди Алекса Кроуфорда родной брат и клан. У Гамильтона друзья, поместья и компании, в которые он вложил немало сил и средств. Поэтому все они, узнав о грядущем вторжении и временной присяге, которую принесли Харфагерам ветераны старой гвардии, наверняка подумали, что поторопились с бегством. И это хорошо еще, что офицеры и рядовые из корабельных экипажей про это ничего не знали, а то и до бунта недалеко. Однако вслух про возможный мятеж личного состава никто не сказал. Имперские авторитеты хранили тишину и размышляли, а я вспоминал своих сестер по отцу, с которыми так и не успел сблизиться, надеялся, что они смогут эвакуироваться из зоны боевых действий, и ждал, что скажет Гамильтон. В тот момент мне казалось, что старый волчара уже все обдумал и он предложит план, как всем нам следует поступать в свете вновь открывшихся обстоятельств. Но Гамильтон ничего конкретного не предложил. Он помялся, произнес несколько дежурных фраз, суть которых сводилась к тому, что утро вечера мудренее, а завтра соберемся еще раз и поговорим, и мы разошлись.
Я вернулся на фрегат. На всякий случай приказал Дымову усилить караулы, поужинал с Барбарой, которая заметила, что я немного не в себе, а затем отправил подругу к родителям и заперся в каюте. Мне хотелось побыть в одиночестве и еще раз все хорошенько обдумать. Да, видно, не судьба побыть одному. Ко мне в гости заглянул Васильев, и я его впустил.
Соратник, учитель, наставник и охранник – все в одном лице, прошел в каюту, присел за небольшой столик, на котором стояла бутылка с вином (изначально я готовился к романтическому ужину с невестой), и выдохнул: